Ровно через десять минут к калитке подошел Степан с лопатой, обвязанной мешковиной, из которой торчал черенок. Я приблизился к нему.
– Вот, мешок вам тоже пригодится, – обратился он ко мне, – Можешь его не возвращать, а вот лопата мне нужна. Чтоб не нести, оставляй ее тут, я потом буду мимо проходить – заберу.
– Спасибо, Степан, буду должен.
– Да няма за што!218 – воскликнул он, – Но буду благодарен, если ты мне три рубля дашь.
Я дал ему пятерку…
***
Часам к четырем мы уже были на капище.
– Ну и с чего начнем? – со скепсисом в голосе спросила Ася.
Не ответив, я подошел к небольшой груде камней.
– Это ваше кострище было? – спросил я.
– Да, это, – ответила Ася.
– А камни тут уже были?
– Да, валялись вокруг, мы их собрали, выложили из них…
– Отсюда и начнем, – перебил я Асю.
Копать было очень тяжело: густая растительность, корни, мелкие камушки. Я устал буквально за первых десять минут махания лопатой. Ася начала помощь свою предлагать – я ее не принял. Да и какая от нее помощь-то могла быть?..
Около часа провозился, прокопал яму почти в метр глубиной, уже отчаялся, еще чуть-чуть – и сдался бы, но тут, неожиданно, лопата уткнулась во что-то мягкое, упругое. Капнул еще, подковырнул лопатой – наружу вышла черная резиновая галоша, маленького размера, явно либо детская, либо женская (естественно, женская, а как иначе?).
– Ася, подойди, глянь, – позвал я ее, бродившую кругами, продемонстрировал находку.
– Ого!.. – поразилась она, – Не может быть!.. Так это… это что же получается?.. Это мы… еду готовили на могиле?!
– Что-то вроде того, – ответил я. Снова лопату погрузил в грунт – и тут же металл штыка стукнулся обо что-то твердое, мягче камня, но жестче древесины – это была кость, малая берцовая. Еще покопался немного – какие-то мелкие косточки обнаружил, видимо кости стопы, пальцев. Сообразил, что нужно немного в сторону брать, чтоб остальное выкопать…
Ася боялась заглядывать в яму, держалась в стороне.
– Ну как, кроме обуви нашел что-то еще? – решилась она спросить, наконец.
– Да, нашел, – ответил я. Ася не стала уточнять, что именно, и так было понятно…
В общей сложности, раскопки заняли почти два с половиной часа с учетом одного единственного перекура. Сумерки были, когда я почувствовал, что все нужное уже в мешке, включая некоторое количество грунта, который мог быть, по моему представлению, продуктом разложения мягких тканей. Не хотелось что-то оставить там, поэтому я предпочел собрать больше, чем меньше; в итоге полотняный мешок был набит костями и песком больше, чем на половину своего объема. Закапывал образовавшуюся яму я уже под свет фонаря от Асиного мобильника.
Только когда закончил, осознал, что у меня ужасно разболелись поясница и руки, а ладони были стерты до крови. Закурил сигарету, завязал мешок, приподнял его, чтоб вес оценить – тяжело, но не очень.
– Что дальше будем делать? – тихо спросила Ася, голос ее дрожал, она мало того, что продрогла, так еще и была ужасно напугана.
– Бери лопату, а я мешок. Идем в машину, потом едем домой. Завтра засветло отправимся к староверскому кладбищу, там мы захороним Дарью, затем вернемся в Спаси, соберем вещи – и домой. Вначале в Борисов. Отдохнем, помоемся, переночуем – и я тебя в Минск отвезу.
– Неужели все закончилось?
– Еще нет, – ответил я, – Мы ведь Дарью должны еще похоронить. Завтра все закончится…
К машине шли почти в полной темноте. Ася следовала впереди, как могла освещала мне дорогу. Но я все равно умудрился один раз зацепиться за какое-то бревно и упасть. Благо, содержимое мешка не выпало и без травм обошлось.
Дома долго и тщательно мыл руки, лицо. Еще девяти не было, когда я, даже не попив чая, полез в палатку, моментально вырубился, ничего не слышал, ничего не видел во сне…
Глава двадцать четвертая
Настал последний день нашего приключения, понедельник, девятого октября две тысячи семнадцатого года.
Ася меня разбудила в полпятого утра. Я еле поднялся: раскалывалась спина, руки не разгибались, мозоли на ладонях ужасно болели, жглись.
– Ты спал как убитый, – сообщила мне Ася, – В какой позе заснул, в такой и проснулся.
– Это даже хорошо, хоть выспался впервые за недели полторы, – ответил я, – А тебе как спалось?
– Почти никак.
– Дом опять шумел? – поинтересовался я.
– Чуть-чуть и недолго.
– А в чем тогда дело? Что мешало?
– Не знаю даже, – задумалась Ася, – Беспокойство какое-то, тревога, грусть. Немного жалко, что все заканчивается. Ведь согласись, что хоть и страшно было, но очень интересно.