– Ты дойдешь, – успел сказать Борис, но уже моим голосом и вслух, я пробудился окончательно.
***
…Понял, что у меня на груди лежит Маркиз, причем его зад уперся мне в подбородок, а хвост елозил по лицу, как стеклоочистители по ветровому стеклу. Скинул его с отвращением, взял телефон, посветил в сторону двери – она приоткрыта.
«Наверное, это я ее плохо закрыл, когда ночью ходил водку пить», – объяснил сам себе.
Глянул на время – полшестого. Через час уже вставать, дальше спать не было смысла, да и не заснул бы уже. Встал, оделся, сходил в туалет, умылся, пошел на балкон, покурил, переместился на кухню, включил чайник, сел за стол.
«Все хреново, – думал я, – Не нужно продолжать, иначе крыша съедет окончательно. Ася проснется, поблагодарю ее за гостеприимство – и уеду. Разорву с ней связь, так будет правильнее. Приеду в Борисов – и напьюсь сразу же. И пошло оно все».
Чайник вскипел, щелкнул, я не отреагировал.
«Стыдно очень, что водки отпил, – продолжал я размышлять, – Заметит. Нужно будет признаться, а то даже в этом опозорюсь».
Пришел Маркиз запрыгнул мне на колени, моментально затарахтел, не стал его прогонять. Так и просидел до полседьмого, одной рукой поглаживая кота, другой – почесывая свою почти трехдневную щетину.
Ася зашевелилась в другом конце квартиры. Кот услышал, что хозяйка проснулась, спрыгнул с меня, полетел сломя голову ее встречать.
– О, Сережа, доброе утро, – пришла на кухню Ася, заспанная, растрепанная и смешная; кот пришел вместе с ней, хрипло мяукая, путаясь под ногами, – Ой, а ты почему такой бледный? Не спал?
– Почти, – ответил я, – Кошмары мучили…
Ася напряглась.
– Нет-нет, – поспешил я ее успокоить, – Это не то, о чем ты думаешь. Деревенские хаты и старики с длинными бородами меня не преследовали, не волнуйся…
Ася открыла холодильник, достала что-то для кота, отошла, кинула, измельчив предварительно, ему это в тарелку, затем снова к холодильнику вернулась.
– Чем завтракать будем? – спросила она.
– Как хочешь,– ответил ей, – Я не буду. Только если кофе.
Ася достала три яйца, пошла к плите. Хотел я ей про водку рассказать, но не мог решиться.
– А ты как спала? – спросил я вместо этого.
– Ты знаешь, на удивление хорошо.
– Во сколько ты поедешь? – поинтересовался я у нее.
– К восьми нужно на работу, – начала Ася, – Подписать заявление на отпуск, потом сразу туда. В общем, в полвосьмого за мной Глеб с Ксюшей заедут.
– Тогда вместе выйдем.
Ася разбила яйца на уже разогретую сковороду, включила чайник.
– Ася, хочу покаяться, – все-таки переборол я стыд, – Я ночью выпил немного твоей водки. В качестве снотворного…
– И часто ты так со снотворным засыпаешь? – очень спокойно поинтересовалась Ася, не глядя в мою сторону.
– Иногда бывает, – ответил я виновато.
– Вот, – отреагировала она, – А меня ругал.
– Так я же ночью, а ты с утра.
Ася не отреагировала – была погружена в свои мысли. Я догадался, что она очень волнуется из-за предстоящей церемонии. Не знал, как ее отвлечь; не понимал, надо ли вообще. Ну и сам был не в настроении. Я выпил свой кофе молча, Ася проглотила завтрак не произнеся ни слова.
– Я пошла собираться, – сообщила она, убрав свою тарелку в раковину, – Через двадцать минут Ксюша подъедет.
Ушла.
Я также покинул кухню, проследовал в гостиную, собрал свои немногочисленные вещи, сложил одеяло, подушку и простыню в стопку, надел пиджак. В кармане нащупал сложенную бумажку со стодолларовой банкнотой внутри, достал, засунул между подушкой и одеялом.
В прихожей встретились, Ася была одета в темно-серый, почти черный, костюм с облегающими брюками. Красивая.
– Пошли, если готов, – обратилась она ко мне, – Они уже нас ждут.
– Одну секунду, – ответил я, и побежал в ванную, чтоб забрать оттуда свою зубную щетку и пасту; вспомнил про носки, в первый день промоченные, которые все так же весели на полотенцесушителе; естественно, высохли, но стали твердыми, приобрели способность держать свою форму; скомкал, засунул их в сумку.