Вышли.
На улице было относительно тепло, несмотря на раннее утро. День обещал быть жарким для конца сентября.
У подъезда стоял новехонький темно-синий Рэндж Ровер, из-за руля которого выглядывала физиономия Глебчика. Он мне кивнул, я ему тоже.
«Вот как, – подумал я, – Жених ее подруги, являясь студентом, ездит на Рэнджэ; я же, в свою очередь – на ржавом Пассате восемьдесят седьмого года».
Также подтвердилось мое предположение о меркантильности Ксении. Ведь Глеб казался уж совсем неказистым внешне, Ксюша же была довольно-таки симпатичной, почти красавицей. Если бы не брови.
«А может, я просто чего-то не понимаю или не знаю? – продолжал я рассуждать, – Вдруг у него писюн большой, и делать он им умеет нечто неистовое?»
Ксюша, завидев нас, вышла из машины нам навстречу. Мы поздоровались.
– Ну все, Ася, – обратился я к ней, – Прощай. Держись, все будет хорошо…
– А я думала, что мы тебя подбросим к вокзалу, – удивилась она.
– Нет, не надо, – ответил я ей, – Хочу прогуляться немного. Погода хорошая. Тем более, до электрички еще больше часа.
Она обняла меня на несколько секунд, затем отстранилась, произнесла:
– До послезавтра. А сегодня я позвоню тебе, когда все закончится.
Я промолчал, поскольку был уверен, что не возьму трубку.
Кивнул на прощание Ксении и Глебу, постоял, наблюдая за тем, как они отъезжают, затем накинул на голову капюшон своей куртки, достал сигарету, закурил и размашистым шагом направился к ближайшей остановке общественного транспорта.
Глава восьмая
В начале одиннадцатого я был уже в Борисове. Не стал ждать автобуса, пошел домой пешком, хоть и было далековато – сорок минут примерно. Шел быстро, на автомате, весь вспотел. По дороге заскочил в банк, обменял пятьдесят баксов на рубли.
Уже возле дома, зашел в магазин, взял корзину для товара, направился прямиком в отдел с алкоголем. Нагрузил в корзину бутылок пять, прошел к фруктам, взял еще два лимона и зачем-то прихватил ананас. Впервые в жизни покупал ананас.
Людей в магазине было немного, но работала лишь одна касса, в которую толпилась приличная очередь. Пристроился в конце.
«Сейчас пропаду и, тем самым, подтвержу сомнения Ксении в отношении моей порядочности, – пришла мысль в голову, – А еще она подумает, что я испугался ее угроз… Ну и хрен с ней».
Очередь двигалась очень медленно.
«Ася же решит, что со мной что-то случилось, – продолжал я размышлять, – Вряд ли она способна без веской на то причины и без явных доказательств сразу обо мне плохо подумать. Может даже предпримет попытку отыскать меня в Борисове. Но у нее же есть Ксения. Вначале та будет успокаивать Асю, отговаривать ехать куда-либо, потом станет ругать меня, убеждать ее в том, что я просто чмо, в итоге, думаю, убедит… Ну и отлично».
– Миша-а-а! Отмена! – прокричала кассирша; через полминуты прибежал охранник с ключом, кассирша начала тыркать по кнопкам толстыми короткими обманикюренными пальцами…
«А вдруг не убедит? – продолжал я терзать себя, – Вдруг Ксения сдастся? А ведь у нее есть фото моего паспорта. Кстати, она несколько страниц сфоткала, не обратил внимания какие именно, но допускаю, что и ту, где прописка указана. Ну и повезет Глебчик их двоих на своей крутой тачке, подаренной родителями за хорошее поведение, ко мне домой. Они начнут звонить в дверь, потом стучать – никто не откроет. Позовут ментов, те вскроют дверь и обнаружат меня бухим в говно, валяющемся в отключке, хорошо, если не на полу. Позор будет… Но так мне и надо».
Закончилась возня на кассе, очередь возобновила движение.
«Блин, поскорее бы, – переминался я с ноги на ногу, – Срать хочется, три дня внутри себя держу. Немного не вовремя приспичило… А так же ли мне сильно бухнуть хочется, как и в туалет по большому? – Да, почти так же. Хотя,…нет, не так: в плане бухла я могу и перетерпеть,… но зачем?»
Подошла моя очередь, я быстро выложил содержимое корзины на ленту, кассирша начала пробивать.
«Вот сейчас приду домой – и смою водкой все эти переживания», – не переставал я себя убеждать в необходимости вычеркнуть из памяти всю эту историю, но тут вдруг всплыл в памяти последний сон, и слова «не смывай». Стало не по себе, кровь отлила от головы, я покачнулся, чуть не упал…
– Извините, водку отмените, пожалуйста, – обратился я к кассирше дрожащим, каким-то не своим голосом, ком возник в горле, шею сдавило спазмом, губы и язык онемели.
– Всю?
– Да, всю, – еле выговорил я.