– Да, доброе утро, – подошел я к дядьке.
– Степка, – протянул он мне свою маленькую худую руку с деформированными разросшимися костяшками, всю в расплывшихся синих наколках.
– Сергей, – ответил я, принимая рукопожатие.
– Это ж ты тот самый журналист, про которого тут бабки говорят, да? – поинтересовался Степка.
– Так точно.
– В армейке служил, что по уставу отвечаешь? – хитро сощурившись, спросил он.
– Да, – соврал зачем-то я.
– Гонишь, чувствую. Ну да твое дело, мне-то что. А эта, малая где?
– А что такое? – напрягся я, так как не понравился его несколько заносчивый тон.
– Хотел бы посмотреть на нее, – ответил он, – Ты успокойся, я с добрыми намерениями. Позови ее, поговорить надо…
Я пошел в дом.
– Ася, на ловца, как говорится, и зверь бежит, – начал я с порога, – Накинь куртку, выйди. Степка сам к нам пришел, поговорить о чем-то просит. Ты ему зачем-то нужна.
Ася, как раз домыла посуду, протирала тарелки полотенцем. Отложила все, не произнося ни слова, поспешно накинула куртку, натянула кроссовки, вышла со мной.
Со двора Степана не было видно, я уж подумал, что он сбежал, или померещился мне, однако, оказалось, что он сидел на корточках, курил, прислонившись к остаткам забора, со стороны улицы.
– Здравствуйте, – подходя к Степке, поприветствовала его Ася, тот поднялся.
– Ого, какая красотка! – просипел он, – Меня Степаном звать, Васильевичем. А тебя как?
– Аиса, – ответила Ася, смущаясь.
– Аиса? – удивленно переспросил он, – Еврейка, что ль?
– Да, – зачем-то соврала Ася.
– Вижу, гонишь, – отреагировал Степан, сощурив левый глаз, пристально всматриваясь в Асино лицо, – Ладно, хер с тобой, твое право…
– Ты что-то рассказать хотел? – вмешался я раздраженно, тоже закуривая.
– Да, хотел, – произнес Степка, и тут же в лице поменялся, словно вспомнил, услышал или почувствовал что-то страшное, принялся нервно оглядываться по сторонам.
– Ну, мы слушаем, – поторопил я его.
– Вы, молодежь, не обижайтесь на меня, – начал он совсем по-другому, его первоначальную наглость и заносчивость моментально куда-то сдуло, – Это с зоны привычка так вот балак… разговаривать. Четырнадцать лет и восемь месяцев, как-никак…
– Вы, может быть, в дом пройдете? – предложила Ася.
– Не-не-не! – запротестовал Степка, замахал руками, – Там и так у вас народу море, не протолкнуться, наверное. Тут тоже всякие бродят, но хоть дышать свободнее…
«Пиздец какой-то, – думал я, – Что он несет, сволочь?»
– Тебе, Серега, тут вообще не место, – обратился он ко мне, его светло-серые глаза широко раскрылись, начали бегать туда-сюда, – Нельзя тебе тут долго задерживаться, а то привяжут. Уже начали вязать, но, думаю, это через… Исаю, или как там, прости, забыл…
– Аиса меня зовут, – поправила Ася.
– Да, Аиса, точно… А ты уже тут приросла давно, – переключился он на нее, – Часть тебя уже здесь, года два как. Скоро затащит целиком, еще три годика от силы. Это максимум…
– Кто затащит, куда? – начал спрашивать я, подхватывая Асю под руку, так как заметил, что она покачнулась.
– А вы что, еще не знаете, кто здесь жил в этом доме? И что здесь вообще находилось? – удивленно развел он руками в стороны, улыбнулся так, что передние зубы стали заметны – желтые, но идеально ровные, не то, что у меня.
– Подробнее, пожалуйста, – продолжал я, чувствуя, что Ася начинает на мне виснуть, но все еще старается изо всех сил держаться на ногах.
– Дед этот, Анисим, – начал пояснять Степка, – Он кем-то вроде смотрящего тут был, за этим могильником…
– Ну и?
– Ну что, «ну и»?! Типа ты не понимаешь… Я ж чувствую, что у тебя тоже что-то есть, видишь и слышишь их иногда. Она-то уже там, с ними практически…
– Кто уже там? – искренне не понимал я, почувствовал, что кровь отхлынула от головы, в глазах потемнело, начал неметь рот.
– Ты, Серега, это… Веди ее в дом пока. Она ж сейчас отрубится. Водички попейте, на чем посидеть принесите. И сам, вон бледный какой, сейчас грохнешься вместе с ней…