Так оно в общем и получилось – ну, может, в несколько меньшей степени, чем ожидалось. Нас встретили на околоземной орбите и в два счета доставили на планету не в катере, а в космическом лифте. Почему бы и нет? К лифту мы были психологически готовы, как и ко многому другому. К необычным сооружениям, например. К изменившемуся языку, показавшемуся нам донельзя вульгарным. Ко многим мелочам, из-за которых нам все время казалось, что мы вернулись хоть и на Землю, но не на ту Землю, а на подмененную. Иногда это раздражало, но, в конце концов, чего же мы хотели? А чтобы раздражения было меньше, для нас разработали довольно-таки длительную программу реабилитации: много отдыха на специальной базе среди роскошной природы, гипносон с параллельным обучением, ну и обыкновенное обучение, конечно, тоже. Плюс к тому мы должны были помогать экспертам разбираться с материалами о Кулюгулю.
Не мы начали разговор о бобугаби. Его начала Хелен, эксперт по Кулюгулю, очень милая женщина, страшно стеснявшаяся того факта, что летали мы, а эксперт – она. Само собой разумеется, странные похоронные обычаи кулюгулян заинтересовали ее в крайней степени.
– Стало быть, «бобугаби» означает «взрослый»? – несколько раз переспросила она и не постеснялась при нас запросить Сократа на предмет проверки. После чего унеслась и вернулась с лысым субъектом, представленным нам как доктор Накамура. Был он тощ, мал, желт – гном, а не человек. А его морщины могли бы послужить рельефной картой какой-нибудь горной системы. На вид я дал бы ему лет девяносто.
Оказалось, что ошибся ровно на сотню. Доктор Накамура родился всего через десять лет после нашего старта к Кулюгулю. Сто девяносто лет! Формально мы были почти ровесниками, потому что разница в полвека при таких сроках несущественна. Я сразу проникся к доктору живейшей симпатией.
– Бобугаби?
– Хай, Накамура-сан, бобугаби.
Он улыбнулся, из чего я сделал вывод, что где-то допустил промашку. Наверное, в Японии давно уже вышли из употребления все эти «сан», «тян», «кун» и прочие довески к именам. Но, кажется, доктор был слегка польщен, из чего я сделал вывод, что промахнулся не так уж сильно.
– Кулюгуляне – хордовые? – задал вопрос Накамура.
– Ну… позвоночник у них есть, это точно…
– Они принадлежат к группе, произошедшей от морских организмов?
Я не знал ответа, но Дэн уверенно сказал «да».
– Вы привезли образцы их тканей?
– Конечно.
Мы привезли не только образцы тканей кулюгулян, но и несколько пар мелких тварюшек, используемых кулюгулянами в качестве лабораторных животных. Доктор Накамура заявил, что хочет получить их немедленно, и вообще ужасно заспешил. Мы переглянулись. Помоему, не у одного меня сложилось ощущение: происходит нечто важное.
Но в тот день не случилось больше ничего, если не считать нового пункта программы нашей реабилитации. Нам разрешено было встретиться с родственниками – я не говорю «с потомками»: никто из нас на момент начала экспедиции не имел детей. Ну так что же? У каждого из нас оказалась чертова уйма внучатых и прапраправнучатых племянников и племянниц в возрасте от двух до ста восьмидесяти лет, мы мило улыбались друг другу, болтали о пустяках и не очень понимали, что важного можем сказать друг другу. Во всяком случае, мы с Дэном испытали облегчение, когда аудиенция окончилась. Барби выглядела озадаченной.
– Что случилось? – спросил я ее.
– Понимаешь… был у меня братишка. Моложе меня на девять лет. Очень милый паренек, мы с ним не разлей вода были… Он не пришел.
– А… жив? – рискнул спросить я.
– То-то, что жив. Я спросила родню – мне ответили: жив. Ответили, правда, неохотно…
– Может, болен?
Барби передернула плечами и ничего не ответила. До вечера она была молчалива, погружена в себя, и, судя по кусанию губ, мысли ее одолевали не очень веселые. Когда Дэн попытался пошутить, она взглянула на него с такой злобой, что он сразу замкнулся. Вообще вечер прошел в унынии, хоть и штатно.
– Бобугаби, – сказала Варвара наутро, едва мы собрались за завтраком.
– Что? – спросил я.
– Опять? – спросил Дэн.
Хелен не сказала ничего, но посмотрела на Барби со значением, смысла которого я не уловил.
– Я хочу увидеть брата, – заявила Барби. – Сегодня.
Хелен решительно замотала головой. Что-то очень быстро она среагировала. По-моему, возникла новая тема, и Варвара с Хелен понимали ее, а мы с Дэном – нет.
– Сегодня, – решительно повторила Варвара. – Немедленно. Я требую. Я в своем праве. Иначе я вам сорву всю программу реабилитации и… что тут у вас еще? Что есть, то и сорву, обещаю. Вы меня еще не знаете, я вам такое устрою!..