* * *
Кера буквально подбросило. Он вернул тумблер связи в положение "включено":
— Ксенакис, передаю координаты, где забрать меня, жду максимально быстро, — его руки замелькали по приборной панели передавая данные и программируя автопилот.
— Сергей, нет! Какого хера ты делаешь?! — снова напомнил о себе Билл.
— Заткнись, сержант, — ответил он. — Не мешай.
— Не придумывай геморрой себе на задницу, хватит и остальных приключений! Ты что, не понимаешь, что с тобой будет, когда Михайлова будет сидеть под тобой? Ее паша будет спать и видеть, как продвинуть дочь на твое место! И угадай, каким образом?
— Завались. Еще слово — и я при возвращении запрошу другого безопасника.
— Да хоть пятерых запроси, никто тебе более умного совета не даст!!!
— Я тебя понял, конец связи, — Сергей уже подвел истребитель практически вплотную, стабилизировал полет и включил автопилот.
— Чтоб тебя… — буркнул Иванов. — Чертов молокосос…
Кер выскользнул из кресла.
— Если тебя каким-нибудь космическим мусором пришибет, придурок… Чему вас, бл@ть, в ваших учагах учат… — послушался звук, будто комм бросили об стену.
— Ксненакис, какое время подлета? — спросил Сергей, игнорируя Билла и спускаясь по лестнице.
— Три минуты семнадцать секунд.
— Давай быстрее… И готовь транспорт в медотсек, — Кер вышел на корпус.
— Понял, сэр.
Наемник оттолкнулся, скорректировал полет и приземлился в пяти метрах от люка истребителя Михайловой. От удара отсушило левую руку, но магниты держали исправно. Встав, он дошел до люка, открыл его и полез вверх.
— Твою мать, — скрипнул он зубами, увидев, что Светлана действительно с единственной конечностью. — Кто ж тебя так.
— Простите, сэр? — ответил Ксенакис.
— Торопись давай, она уже не дышит, — ответил Сергей.
— Откачаем, сэр. В крайнем случае, клонируем.
— Да иди ты. Если Иванов там тебе что-то в уши льет, я его…
— Он ушел. Мы будем через минуту.
Сергей как раз успел вытащить Михайлову из кресла и вытащить на корпус, как подошел "Удачливый". В течении полуминуты ее, прямо в шлюзовой камере, вытащили из скафандра, засунули в реанимационный модуль, и увезли.
Иванов проводил медиков злым взглядом и повернулся к Сергею, покачал головой и повернулся уйти.
— Стоять! — скомандовал тот. — Куда собрался?
— Сдавать дела и должность, — буркнул он.
— Я еще ничего тебе не говорил. Так что не спеши.
— А толку-то? Когда тебя вальнут, меня точно снимут. Так что я уж лучше попрошу перевод, может, с другим Наемником повезет больше.
Кер ухмыльнулся:
— А-а-а, так ты обоссался… Ну давай, давай, заодно подгузники поменяй…
— Да пошел, ты. Все думаешь, в игрушки играешь… — отмахнулся Иванов и ушел.
Сергей вздохнул и захлопнул шлем. Он понимал, сколько проблем только что создал себе в будущем (и даже настоящем). Но пока были текущие дела — вернуть истребитель в ангар. А потом все-таки поймать Билла и поговорить нормально.
Эпилог
Таркетов посмотрел в глаза своему отражению и поиграл желваками. Парадная форма, безукоризненный ежик короткой стрижки, блестящая эмблема Военного флота Скопления Сигма на правом плече. Одев фуражку, он взял папку с бумагами, вышел из каюты и направился по коридору к ангару.
Раньше построить весь личной состав эскадры было проблематично, но после понесенных потерь — места хватило. Один чертов корабль-носитель Наемников… И снова эта проклятая для всех сигмийцев фамилия.
Составы кораблей стояли ровными прямоугольниками в главном ангаре. Перед самыми крошечными прямоугольниками — металлические кубы гробов, причем напротив двух прямоугольников — площадь металла была куда больше, чем выживших. Триста семнадцать молодых мужчин и женщин, за которые земляне не расплатились ни единой жизнью.
Таркетов хоронил не только шестую часть личного состава эскадры, но и собственную карьеру. Вдоль замерших по стойке "смирно" прямоугольников, Виктор прошел на свое привычное место — устанавливаемую кафедру, перед которой не раз и не два зачитывал наградные списки и издаваемые приказы. Обычно у него был заготовлен суфлер, но сегодня он не хотел говорить как положено.
— Здравствуйте, товарищи! — начал он с привычного обращения, выслушал прокатившееся "Здравья желаю, товарищ капитан первого ранга!" и продолжил. — В недобрый час собрались мы здесь, чтобы помянуть погибших в недавней битве с проклятыми Наемниками. В тяжелой битве пали… — Виктор открыл папку и принялся зачитывать имена и должности погибших. — Капитан второго ранга Максим Балаквин, капитан второго ранга Валентина Малкина, капитан-лейтенант Тиль ван Бейрек, капитан…
Ближе к середине списка осознание потерь придавило не только Таркетова, но, похоже, и других. Виктор невольно отмечал, что помимо офицеров, ему встречались и курсанты, которых он готовил лично. А еще — сын старого друга. "Бездарные потери, — сказал бы тот. — Я не узнаю тебя, капитан-лейтенант". Ответить ему было нечего. Более бездарных потерь Таркетов действительно не припоминал.
— … юнга Юрий Якушев, — прочитал, наконец, последнюю фамилию, сигмиец, и перевернув лист, поднял глаза.
Прямоугольники выстроившихся экипажей немного оживились, поняв: бессмысленное и беспощадное перечисление погибших завершено. Большая часть личного состава получила информацию о погибших сразу же, как только они были опознаны. Произнесение имени перед строем по сути, было последней почестью, которой космонавты удостаивались в Скоплении Сигма, их путь был закончен, и последнее путешествие, которое им предстояло — на родину.
Теперь предстояло самое важное. Превратить победу в поражение. Для начала — избавиться от предателей.
— Капитан Рядниковский, ко мне! — провозгласил Таркетов.
Командир лучшего экипажа эскадры строевым шагом подошел к кафедре и вы тянулся перед Таркетовым.
— Приказываю: отвезти груз 200 на Сигма-34, передать для погребения родственникам. Более полные указания получите у начальника штаба.
— Есть, сэр!
— Встать в строй!
Виктор проводил возвращающегося офицера взглядом, дождался, пока тот встанет в на место.
— Вечная память погибшим! — громко произнес он.
— Вечная память погибшим! — отозвался строй.
— Вольно! Командирам экипажей, развести личный состав по кораблям. Офицерское совещание в 20.00.
Таркетов молча покинул кафедру, больше не глядя на стальные гробы. О них позаботятся. Его задача — помнить о живых. Виктор направился не в каюту и не на капитанский мостик. Он пошел на гауптвахту.
— Вольно, мичман, — сказал он вытянувшемуся в струнку юноше. — Откройте камеру с губернатором Редингом.
Один из самых богатых людей окружающего сектора лежал на полу. На одежде были отчетливо видны капли крови. Увидев, кто вошел к нему, Марк отполз в угол камеры и сжался, прикрыв лицо руками. Лицо Таркетова невольно расплылось в улыбке:
— Понял, кто тут главный, губернатор?
— Д-да, сэр, — ответил тот, не поднимая глаз.
— Это хорошо, — Таркетов достал из кармана личный комм Рединга и бросил ему. — Надевай и пойдем со мной. Пора вернуться к делам, хватит прохлаждаться.
Тот неверяще уставился на командира эскадры.
— Ну? Чего сидишь? Понравилось тут? Я могу озадачить твоего зама, мне все равно, — поторопил его Виктор.
Марк подскочил:
— Что надо делать?
— Выполнять мои приказы. Отныне твоя жизнь и жизни всех твоих колонистов принадлежат Вооруженным силам Скопления Сигма и лично мне, как их командиру в этой системе.
Возражений не последовало. Отлично. Пункт два реализован. С производственными мощностями колонистов Таркетов сможет противостоять Наемникам.
Остался пункт три. Уничтожить самих Наемников, когда они вернутся. А в то, что Михайлова не вернется, он не верил.