− И то верно, − почесал затылок здоровяк. − Ладно. Пора тебя отвязывать.
Освободив запястья пленника от верёвки, мужчина отстегнул Игната от стула. Тот с трудом поднялся − всё тело болело, к тому же подташнивало. Придерживая Игната под руку, тюремщик вытащил того из комнаты и довёл до просторного светлого помещения, напоминавшего помесь мастерской с гостиной. В центре − вокруг металлического стола − стояли старые кресла и продавленный диван. Бросив пленника на одно из кресел, мужчина сел рядом. По другую сторону уже сидела давешняя девушка − казалось, она не заметила их появления. Всё её внимание было сосредоточено но большом смартфоне в руках. Напротив Игната устроился белобородый старик − он был одет в такую же длиннополую чёрную одежду, как и здоровяк, но шапка была попроще − чёрная, напоминавшая спортивную, но скроенная из четырёх клиньев. Новая мода, решил Игнат. На плечи старик накинул старую рабочую куртку. На ногах у него были резиновые сапоги со следами подсохшей грязи.
− Дайте попить, − попросил пленник. − И таблетку какую-нибудь от головы.
Здоровяк отошёл к мойке и вернулся с кружкой воды. Таблетку он тоже дал, пошарив в настенной аптечке. Размяв запястья, Игнат запил таблетку. Огляделся. Стены помещения были необычные − они представляли собой одну большую приборную панель с огромным количеством лампочек, кнопок и тумблеров. Там, где не было кнопок и ламп, висли плакаты по электробезопасности. Странное место…
Заметив его внимание к стенам, здоровяк сказал:
− Можешь не считать. Тут двадцать три тысячи кнопок.
− Зачем столько? − спросил Игнат.
− От кнопочниц помогает.
Старик нарушил своё молчание, обратившись к девушке:
− Повтори-ка, что с этим парнем не так?
Та ненадолго оторвалась от гаджета:
− Он сразу меня увидел. Словно почувствовал. Я использовала гнетущий страх. Люди не поднимали головы, а этот стоял как ни в чём не бывало, пялился на меня. Я решила, наш клиент. Вот выманила сюда − он не особо умный похоже.
Старик нахмурился, принимая трудное решение:
− Давай-ка ещё раз, заводи свою бесовскую шарманку. Хочу сам посмотреть.
− Не буду. Вас тоже заденет краями, а у тебя сердце слабое, − возразила девушка.
− Как-нибудь переживу. Давай.
Пожав плечами, девушка отложила телефон, и посмотрела на Игната в упор. Тут-то его и накрыло с головой. Вблизи удар концентрированного страха был гораздо сильнее, чем тогда − на площади. В этот раз девушка не ограничилась каким-то одним видом страха − она постоянно меняла его оттенок, словно подбирая ключ к психике Игната − дикая паника сменилась лютой паранойей, перешла в экзистенциальный ужас, далее следовала гнетущая тревога с нотками непроглядной безысходности, бессмысленный ночной кошмар, из которого нет выхода, парализующий страх беззащитной жертвы перед лицом хищника, внезапный испуг, побуждающий к незамедлительному бегству, потом страхи пошли дуплетами и даже триплетами, порой сочетая несочетаемое, вроде желания броситься прочь и застыть на месте. Игнат, обливавшийся холодным потом и вцепившийся в подлокотники, поймал себя на ощущении, что каждый новый сорт страха трогает его всё меньше и меньше. Двух других мужчин тоже накрыло − на их безмолвные мучения было жалко смотреть, а вот Игнат, похоже, приноровился − он успокоился, задышал ровно и даже смог выдавить из себя слабую улыбку. Заметив её, девушка тут же прервала ментальную экзекуцию.
− Видели? Не работает ни фига, − сказала она и, словно стыдясь своего поражения, уткнулась носом в экран телефона, нервно пролистывая что-то пальцем.
Старик убрал руку от груди, за которую держался всё время, пока шло воздействие. Поморщившись от боли, он поёрзал в кресле и, переведя дух, задал пленнику вопрос:
− Что, совсем не боишься?
− Её − нет, вас − да.
− Почему?
− Её страх ненастоящий. Химический какой-то, − признался Игнат. − Он беспричинный. Как это поймёшь, так и не страшно становится. А вот вас я боюсь по-настоящему.
− Разве мы тебя пугаем? − искренне удивился старик.
− Вы голову мне отбили, потом на час заперли в свою дурацкую комнату испытаний.
− Испытаний?
− Да сразу видно, что всё выстроено так, будто из ловушки можно выбраться, если придумать, как именно, только это одна видимость. Не выбраться. Человеку такое не под силу.
Немного помолчав, старик кивнул:
− Ты правильно сказал. Человеку из той ловушки не выбраться. А если кто выбрался… Тот не человек.
− Значит я человек, − заключил пленник.
− Но ты не реагируешь на её воздействие, − возразил старик.
− Вы тоже не реагируете, − парировал Игнат.