– Вот как! – с удивлением воскликнула Фелиция. – И что, по-вашему, является настоящим одиночеством?
– Состояние человека, при котором нестерпимо болит душа, когда в ней не осталось ничего, кроме страдания. Когда человек надоел сам себе и презирает себя за совершённые поступки.
Леший закончил втирать мазь, обтёр ладони куском белой материи.
– Неделю ограниченного передвижения вы себе обеспечили, – сказал он. – Ноге нужен покой.
– Значит, купание и прогулки под запретом? – поинтересовалась Фелиция.
– Увы. Вы сами себе создали такие условия.
– Почему сама? Это был несчастный случай.
– Его могло и не быть, если бы вы не попёрлись на остров в чём мать родила, – возразил Леший.
– Так вы всё видели? – Фелиция почувствовала, как лицо её неожиданно стало наливаться краской от стыда.
– Не всё, а лишь начало вашего слияния с природой. По крайней мере, мне хочется думать именно так, а не иначе, – сказал Леший.
– А разве бывает по-другому?
– Бывает. И это «иначе» можно расценивать, как пошлую провокацию или даже эксгибиционизм. Вы не слышали о таком заболевании?
– Никогда, – соврала Фелиция, не моргнув. – А что это такое?
Леший внимательно посмотрел на неё, словно хотел убедиться в искренности интереса, и, не отводя взгляда от разрумянившегося лица, пояснил:
– Это когда человек испытывает удовольствие, показывая своё обнажённое тело совершенно незнакомым людям.
«Боже, как гадко он подумал обо мне! – мелькнула у неё мысль. – Кажется, я переборщила».
Не подавая вида, что стушевалась, Фелиция сказала напускным извиняющимся тоном:
– Я даже не предполагала, что вы можете находиться неподалёку. Иначе не вела бы себя так бестактно. Извините.
– Я так и подумал, – снисходительно ухмыльнулся Леший, – поэтому сразу удалился подальше от колыбели натуризма.
– Вы мне не верите? – Фелиция сделала обиженное лицо.
– Что вы! У меня нет оснований не верить вам, – ответил Леший уже без ухмылки. – Вот, возьмите таблетку, выпейте. Она устранит боль. Мазь я вам оставляю, втирайте три раза в день.
– Спасибо. Вы оставляете меня одну? – спросила Фелиция.
– Не смею причинять вам неудобства, – последовал ответ. – Зачем мешать гармонии человека с природой?
– Какие могут быть неудобства?
– Ваш друг сообщил мне, что вы намерены заняться творчеством. Поэтому, творите на здоровье, а я не буду лишний раз мельтешить перед вашими глазами, – категоричным тоном проговорил Леший. – Завтра я вас навещу. До свидания.
– До свидания, – растерянно сказала Фелиция.
Леший слегка поклонился и быстрым шагом удалился от палатки.
Глава 6
Как только над тайгой сгустились сумерки, грянул дождь с грозой. Небо, рассекаемое ослепительными молниями с оглушительным грохотом, казалось, раскалывалось на части. Дождь был холодный, с порывистым ветром. Тяжёлые водяные струи крупной дробью массированно били по крыше избушки, словно намеревались превратить её в решето. Ливень хлестал, не утихая, и, по всем признакам, не собирался униматься ещё долгое время.
Леший лежал в своём ложе с закрытыми глазами, прислушивался к звукам разбушевавшейся стихии. Уснуть никак не удавалось.
Пару раз он вставал, выходил на залитую водой маленькую веранду, вдыхал насыщенный влагой воздух. Потом заглядывал в чёрное небо в надежде отыскать в нём желанное просветление, и, не обнаружив его, вновь возвращался в избу.
Подобные ночные ливни случались много раз, однако прежде они не мешали ему спать. Скорее наоборот: наступающая со временем монотонная дробь дождя незаметно притупляла все чувства и вызывала убаюкивающее действие. Леший засыпал, как младенец, и не пробуждался до рассвета.
Сегодня такого не происходило, и он знал, чем это было вызвано. Причиной являлась не гроза, а угроза по имени Фелиция. Именно она невольно разворошила его забытое прошлое, картины которого всплывали перед глазами.
«Довольно редкое имя, – отметил про себя Леший. – Интересно, кто её так нарёк? Отец или мать? И вообще, что за птица эта Фелиция, которая беспардонным образом пытается вторгнуться в чужую жизнь? Что на самом деле привлекло её сюда?»
Однажды, семь лет назад, когда произошёл коренной перелом в его жизни, он принялся вспоминать всех своих женщин, с которыми когда-либо сводила судьба, записывая одинаковые имена в отдельные колонки. Ни в одной из них имя Фелиция не значилась.
Эти списки хранились у него и сейчас, в отдельной шкатулке, вместе с книгой воспоминаний, которую он вёл первые три года отшельничества.