– Ты только что заявляла, что с клюкой пройдёшь сколько будет необходимо. Вот и шагай, до сумерек ещё долго, доковыляешь.
– Ты не можешь поступить так жестоко со мной! – в отчаянии заявила журналистка.
– Могу, Фиса, я же маньяк. Если ты не уйдёшь, я тебя порежу на куски, мясо посолю на зиму, кости отнесу полакомиться волкам, а мозгами полакомлюсь на завтрак сам. Уходи, пока я добрый.
Сойкина вскочила, подняла костыль и, опираясь на него, поплелась к дому. Прошагав с десяток метров, обернулась. Невозмутимый Леший продолжал сидеть у костра.
– Никуда я не пойду, – крикнула она решительно. – Пока не узнаю, кто ты есть на самом деле!
– Это твой ультиматум или последнее желание перед смертью?
Сойкина молча проделала обратный путь, остановилась напротив Лешего. Тот делал вид, будто не замечает её, поправляя прутиком догорающие в костре угли.
– О чём я еще могла подумать, прочитав имя Фелиция и порядковый номер жертвы Лешего? – спросила журналистка.
Леший поднял глаза, внимательно смотрел ей в лицо некоторое время. Не произнося ни слова, поднялся и направился в дом.
Оттуда он вышел с тремя толстыми канцелярскими книгами в руках. Подошёл к Сойкиной, положил их перед ней на землю.
– Что это? – поинтересовалась Фелиция.
– То, ради чего ты направлялась сюда.
Журналистка взяла одну из них, раскрыла, бегло прошлась взглядом по мелкому убористому почерку. Лицо её просияло.
– Спасибо, – проговорила она радостно. – Даже не прочитав того, что там написано, я знаю наперёд: ты, Леший, очень добрый и порядочный человек. Прошу прощения за своё поведение, остаюсь перед тобой в неоплатном долгу.
Фелицию захлестнули эмоции, она на время забыла, кто стоит перед ней. Ещё совсем недавно Леший представлялся ей как маньяк, а сейчас, совсем неожиданно, стал для неё уже в роли благодетеля.
В порыве благодарности Фелиция, забыв о больной ноге, рванулась к Лешему и, не дав тому опомниться, прильнула к нему, обхватила за плечи и троекратно поцеловала в губы.
Леший, почувствовав, как подкосились ноги Фелиции, чтобы удержаться от возможного падения, интуитивно ухватил её за талию. Его бедра вплотную сошлись с напружиненными бедрами Фелиции. Словно молния прошлась по его телу в момент соприкосновения.
– Чувствительно благодарна вам, – сказала она и, увидев округлившиеся глаза Лешего, в растерянности попятилась назад, припадая на одну ногу.
– Извини…те, пожалуйста, – проговорила она, не отрывая взгляда от его лица.
Леший в очередной раз увидел пронзительный взгляд её зелёных колдовских глаз, которые, вспыхнув на мгновение, вновь обожгли его. Он явственно ощутил упругость уткнувшихся в него грудей Фелиции. Искра неудержимого влечения к этой женщине вспыхнула в нём с новой силой, разжигая огонь неуёмной страсти.
Страсть эта разгоралась очень стремительно, словно внезапный приступ лихорадки. Сердце в одно мгновенье сбилось с ритма.
Перед глазами тут же промелькнули две обнажённые Фелиции: та, что стояла в реке, в чём мать родила, и та, которая лежала в бессознательном состоянии, раздетая им. Но тогда было проще справиться с похотью. Первый раз его разделяла река, во втором случае препятствием служила беспомощность женщины. Сейчас же провокаторша была совсем рядом, изогнув тело в соблазнительной позе и в чувственном порыве, подставляя губы для ответного поцелуя. Женщина, как две капли воды похожая на его первую любовь, стояла в полушаге от него. Стоит лишь протянуть руку и можно погладить её волосы, дотронуться до лица, притянуть к себе и поцеловать. И никто не сможет помешать слиться с нею воедино. Вокруг ни души на несколько десятков километров. А глаза Фелиции подсказывали, что она не будет противиться исполнить его неудержимое желание. Уж он-то умел читать по глазам женские «да» или «нет».
Началась внутренняя борьба с похотью.
Леший стоял, не в силах сдвинуться с места, прислушиваясь к взбунтовавшейся плоти и мысленно обзывал себя разными омерзительными словами.
«Дурак! Болван! Идиот! – ругал он себя, – для чего ты пробыл в одиночестве семь лет? Чтобы вот так, за несколько минут сомнительного счастья свести на нет все усилия? Тебе удалось вытравить в себе извращённую плотскую потребность, ты избавился от неё, ты победил. Уходи отсюда немедленно! Держись от этой дьяволицы подальше! Ты отдал ей то, чего она хотела, и теперь забудь о ней, поставь на ней крест! Она послана тебе самим дьяволом!»
Шли минуты, однако самобичевание не помогало. Завораживающе-воркующий голос Фелиции и её пленительный взгляд убавляли эти силы. Страсть охватывала неумолимо, обволакивая сознание густым туманом. С каждой секундой борьба ослабевала, отдавая предпочтение похоти.