Предки наши вспоминали о полузабытом весеннем празднике даже зимой, в студеную пору Новогодья.
В Тульской губернии есть предания, что на Васильев вечер ведьмы скрадывают месяц из опасения, чтобы он не освещал их ночных прогулок с нечистыми духами. В знаменитой Гоголевской «Ночи перед Рождеством» нечистый тоже уворовывал месяц.
И вот в ночь, когда не светит над землей ни солнце, ни месяц, совершались обряды древнего народного праздника. Из слов песен и причитаний мы узнаем его название: авсень, овсень, усень, таусень, говсень.
Уже в XIX веке исследователи считали, что овсень — земледельческий (!) праздник, преобразовательный обряд обсевания. К чему вспоминать о посеве в такую стынь? Не отголосок ли это древнейшей традиции, оставшейся в памяти народной со времен празднования весеннего нового года?
Дети, рассыпая зерна ярового хлеба, говорят: «Уроди, Боже, всякого жита по закрому, что по закрому, да по великому, а и стало бы жита на весь мир крещеный». После этого хозяйка собирала зернышки и хранила до посева.
На Украине обряд засевания сопровождался песнями и приговорками. Дети поселян, перед обедней ходили по домам «сеять из рукава» или из мешка разные семена, при этом приговаривая: «На счастье, на здоровье, на новое лето, роди, Боже, жито, пшеницю и всякую пашницю».
По сию пору спорят ученые о том, есть ли овсень исконно русский праздник или перенят у прибалтов. Пусть спорят! Мы лишь заметим, что у русского и литовского языков одна корневая система, и именно эти два языка наиболее близки к древнему санскриту. И еще — очень уж созвучно слово «овсень» слову «осень» — времени года, когда справляли на Руси другой праздник — осенины. Но об этом в следующий раз.
На 1 марта по церковному календарю выпал день святой Евдокии. (Теперь по новому стилю он приходится на 14 марта.) И древний обычай окликать весну стал связан с этой святой. Женщины, девушки и дети, взобравшись на кровли амбаров, пели:
Пригрело солнышко и появились первые проталины, весело зажурчали талые ручейки. В холодные мартовские утренники вода, замерзая, оставляет на снегу и на льду особенные черты, которые наши предки называли ласковым и… вкусным словом «плюшки».
А снег с этого дня получает особенную целительную силу Его собирают с пригорков и талой водой поят больных разными недугами.
1 марта оканчивались у поселян сроки зимним наймам и начинались наймы весенние. При новых сроках они говорили: «с Евдокей до Егорья» или «с Евдокей по Петров день».
1 марта — особенный день и для охотников. Они совещались о гусиной охоте, о том, когда «спущать гусей на бой».
22 марта (теперь — 4 апреля) на Василия-Солнечника в селениях Тульской губернии поселяне выходят утром смотреть, есть ли вокруг солнца красные круги. Эти круги обещают плодородие.
К 25 марта (теперь — 7 апреля), к празднику Благовещения «приурочен симпатичный обычай выпускать изловленных в тенеты и сети перелетных пташек Божьих на волю. Этим празднуется приход весеннего тепла, победившего зимнюю стужу студеную, и одновременно как бы приносится бескровная жертва природе», — писал в книге «Народные праздники на Святой Руси» Н. П. Степанов.
На Пасху, в обрядах которой сохранилось очень много древнейших традиций, весну опять-таки окликали, смотрели, как играет на рассвете солнце. Первые весенние хороводы начинались со Святой недели и оканчивались вечером на Красную горку. Здесь соединялись с хороводами встреча весны, снаряжение суженых к венечному поезду.
Радуницкие хороводы отличались разыгрыванием вьюнца — старого народного обряда в честь новобрачных. С тех давних пор дошла до нас известная песня:
Забыт ее исконный древнейший смысл, а душа песни осталась, потому и любима она поныне многими народными исполнителями.
Весну наши предки не только зазывали-встречали, но не менее пышно и провожали — на праздник Петра и Павла 29 июня, ныне 12 июля.
«С Петрова дня — красное лето, зеленый покос», а на покос выходил народ в лучших одеждах, и страдный день плавно переходил в праздничный вечер. Проводы весны в Саратовской губернии проходили особенно торжественно. Соломенную куклу, одетую в кумачовый сарафан с чуплюком (кокошником с цветами) на голове и ожерельем на шее, носили по селу с песнями, а потом раздевали и бросали в реку.