— Да, каюсь, что-то я не подумал о мышах и старых шмотках, — рассмеялся я.
Громова радостно подскочила на месте и быстро подбежала ко мне, сказав:
— Вот! Это она?!
С первого взгляда я узнал девушку. Да, это точно была она. Я помню этот дурацкий топик и неоново-розовую помаду, в которой был перепачкан воротник моей белой рубашки.
— Да. У неё ещё имя было такое… по-дурацки тупое…
— Какое красноречие, — сыронизировала Саша от моего последнего высказывания.
— Петунья… Или Пердита… Перпетуя! Да, она сказала, что её зовут Перпетуя! — обрадованно вскричал я.
Саша зашла на её страничку и ошеломлённо протянула:
— Да, её действительно так зовут, хотя она использует ник "Перпетти". — Голубые глаза уставились на меня. — Даже не верится, что ты… что ты переспал с девушкой, которую зовут Перпетуя! — громогласно расхохоталась Громова, заваливаясь на стул.
— Хватит ржать. Лучше посмотри на её рот и поймёшь в чём загвоздка, — ухмыльнулся я, пододвигая заботливо ей телефон.
Девушка тут же перестала пародировать тюленя при смерти и мрачно посмотрела на меня. Яркие голубые глаза смерили меня испепеляющим взглядом.
— Ты — мерзок, Ельский. Когда-нибудь и тебя будут оценивать по фотке, как всего лишь товар для секс-утех. Короче, вечером съездим в этот бар, как только отработаем своё наказание.
— Ладно, уже хоть что-то. А как ты узнала, где Перпетуя работает? — спросил я.
— Димка помог, — честно призналась Саша. — По-любому всю ночь не спал, чтобы найти твою ночную даму. Так что его мы возьмём с собой в бар. Он заслужил поучаствовать в расследовании. И ещё… Если эта барменша хотела большего, то она должна была позвонить или же ты взял её номер… Ты просматривал контакты и журнал вызовов?
— Мне столько звонили за это время неизвестных номеров, что… — Наткнувшись на сухой взгляд сводной сестры, со вздохом сказал: — Хорошо-хорошо, иду обзванивать все эти номера, раз ты считаешь, что это так важно.
Обзвон всех неизвестных номеров — ничего не дал. Вообще ни-че-го. В основном, это были чёртовы мошенники, пытающиеся выманить денежки, кто-то с ресторана отца и бывшая девушка, с которой я избегал общения. В общем, эта Перпетуя мне не звонила, а сам я не обнаружил новых записанных номеров в контактах.
За полдня я понял пару малоприятных вещей: дети — это кошмар со звонкими голосами и капризным нравом и… оказывается я ни разу в жизни не работал по-настоящему. Раскладывать и разносить приборы и еду на каждый столик, а потом же всё убирать, когда в ушах так и звенят эти писклявые голоса маленьких спиногрызов и всё идти мыть и оттирать… чтобы через два часа снова всё повторить — это кошмар. Я даже зауважал труд официантов.
— Теперь твоя очередь — мыть посуду, — устало сказала Саша, выходя из моечной. На ней были: свободный джинсовый комбинезон, белая маечка, серые сандали на липучках и чёрная бандана с принтом из скелетов ящерок на голове.
— Я мыл в обед, — ответил я, занося в моечную новую горочку из тарелок, ложек и стаканов.
— Но у тебя не было столько кастрюль и целой армады сковородок! — возмутилась девушка, облокачиваясь спиной о покрытую белой плиткой стену.
Поварихи, что здесь работали уже давно ушли, вымыв и убравшись в своих рабочих местах. Нам же осталось убраться в столовой, помыть посуду, вынести мусор, а также вымыть полы на кухне, в моечной и столовой.
— Мы здесь умрём, — констатировал я, глядя в малюсенькое окошко, сквозь которое было видно, как сумерки начали сгущаться, а издали слышны детские голоса.
— А завтра ещё рано придётся вставать, — напомнила Саша о первом полном рабочем дне.
— Капец, — описал ёмко я всю ситуацию.
Страдальчески переглянувшись, мы оба тяжело вздохнули и разбрелись по своим пунктам работы: девушка — в моечную, а я в столовую.
Когда я закончил носить грязную посуду, то ушёл обратно: протирать столики и ставить стулья наверх, чтобы удобнее было мыть пол. Я наполнил сразу четыре ведра: два поставил в столовой, распределив их по разным зонам отрядов, третье у раздаточной и четвёртое — на кухне. Решил начать с моечной и кухни.
Я как раз выносил вёдра с грязной водой на улицу, когда мимо прошёл довольный Аверин, как… да как сволочь!
— Привет… ещё раз, — улыбнулся мистер Идеальная Улыбка. Парень был свеж и бодр, когда я чувствовал себя избитым отморозком.
Настроение стало ещё гаже от вида в благостном расположении Марка, одетого в непропитанные потом и какой-то отвратительной капустной похлёбкой шмотки.