— Знаешь, меня интересует сейчас лишь один вопрос, — произнесла задумчиво Саша, успевшая уже натянуть на себя футболку и шорты.
— Как мне удаётся выглядеть так божественно, среди кухонных принадлежностей? Сам не знаю, просто природный магнетизм и обаяние, — говорю я, застегивая ремень и смахивая лезшие волосы с глаз.
— Не говоря о любви приукрасить, — добавила весело девушка. — А кто убираться-то будет здесь?
Я оглядел кухню. На полу валялись разбитое стекло, распластавшиеся коржи и столовые всякие приборы, предназначенные для приготовления выпечки. Крем перепачкал пол и стол.
И только я хотел повернуться к девушке, как услышал хлопок двери ванной, а Саши уже и в помине не было!
— Громова! — возмущённо воскликнул я, несясь к двери, за которой скрылась девушка.
— Извини, Ельский, но душ я предпочитаю принимать одна, а ты пока можешь убраться, например, — раздался вредный голосок девушки, а затем и шум капающей воды.
Я дёрнул дверь за ручку, но она была ожидаемо закрыта и только сейчас я заметил, что недалеко от двери стояли ведро, швабра, метелка, совок и рулон мусорных пакетов. Вот же гадкая женщина! Готовить я был не против… но только не уборка!
— Это нечестно, Саш!
— Честно-честно, — буркнула Громова. — Кстати, десерт мне очень понравился… Но, всё-таки я разочарована, что не поела тортик.
Типичная Громова. Мир будет рушится, а ей будет важно одно: чтобы она непременно поела тортик.
— Обойдёшься, — ответил я, вооружаясь уборочным инвентарём. — После твоей кладовой, Вилли Вонка, мне придется недели две пропадать в качалке, ибо терять кубики из-за твоих пагубных пристрастий — не намерен. А тебе они нравятся, я знаю.
— И тем не менее, алкоголем ты накачиваешься, как в последний раз.
— Кто бы говорил, жертва пьяных путешествий, — отрезал я.
Дальше уже не услышал, что она сказала. Убрав осколки, коржи и остальные крошки моего бывшего шедевра в мусорный пакет, я принялся отскабливать шоколадный крем от пола и стола.
Когда пол на кухне был наполовину помыт, по квартире раздалась дрель звонка. Кинув тряпку в ведро, встал с пола. Кого это ещё принесло?
— Кто там? — вышла Саша из спальни. Уже одетая в спортивные светло-серые брюки и белый кроп-топ и с влажными после душа волосами.
— Сейчас открою.
На пороге стоял отец, опирающийся на трость и его водитель Сергей. Я удивлённо переглянулся с Сашей, что не укрылось от цепкого взгляда карих глаз папы.
— Сергей, спустись вниз, пожалуйста, — спокойно произнёс папа, входя в квартиру. Водитель, кивнув, пошёл в сторону лифта. — Ну, здравствуйте… дети.
В этом "дети" столько всего было, что я осознал одно: отец всё понял. Сашка в принципе тоже это поняла, так как отчаянно покраснела.
— Как ваше самочувствие, дядя Андрей? — спросила Громова.
— Спасибо, Шура, я себя чувствую вполне здоровым, — тепло улыбнулся папа, идя на кухню. Увидев ведро, ещё недомытый пол и перепачканную посуду в раковине, спросил: — Что-то готовили?
— Торт… он не получился, — произнёс я, прикусывая нижнюю губу и ставя чайник кипятиться.
Папа сел на стул и облокотил трость об шкаф. Под его взглядом я ощутил себя нашкодившим мальчишкой, хотя Саша, похоже, тоже. Она скромно села на стул и сложила руки в замок, я же остался стоять.
— Для начала: вы оба должны были быть в лагере, а не ввязываться в это дело, но не буду спорить, что ваше слаженное непослушание позволило всей этой ситуации, наконец, разрешиться.
Он опустил голову. И в этом жесте я увидел гораздо больше, чем отец показывал. Предательство Ильи что-то надломило в нём и теперь он сгорбился, вокруг глаз стали явственно видны сеточки морщин, а седых волос возле висков прибавилось.
— Саш, сама понимаешь, что после всего — я просто не могу оставаться в браке с твоей матерью. Как только она родит ребёнка Ильи, я намерен её отправить в родной город. Ты же можешь снова приступить к своей работе. Ваш суетливый директор уже соскучился по тебе и ждёт твоего звонка, — говорит папа девушке. По засиявшему практически лицу было видно, что Саша очень сильно обрадовалась этой новости. — И да, Вика просила тебя приехать сегодня. Можешь этого не делать, если не хочешь…