У меня было полуобморочное состояние, пока я не осознала, что меня пытался изнасиловать человек, которого я знаю и прямо в доме, который я считала пару лет своим домом! Дрожь заколотила с бешеной силой меня, а слёзы брызнули из глаз. Тошнота подкатила к горлу. И хоть ничего ужасного не случилось, но я почувствовала себя… грязной.
Вытащив телефон из кармана джинс какими-то одеревеневшими пальцами, я набрала номер Димки. Тот нехотя ответил, тихо зашипев:
— Сань, ты не вовремя…
— Д-Дим… — выдавила из себя я, всхлипывая. — Забери меня, пожалуйста…
В телефоне раздалось шуршание, чьи-то голоса, а затем он серьёзным голосом спросил:
— Что случилось?
— Ничего, пока не спрашивай. Просто забери меня отсюда, — заревела откровенно я. — Боже… Дим, я никогда… просто никогда не буду ни с кем… Уроды… — отрывками говорила я, размазывая слёзы по лицу. Нехорошо, конечно, что у меня началась истерика, когда люди подошли к остановке… Но, боже, мне ещё никогда не было так плохо и тошно.
— Саша, пожалуйста, не пугай меня, — начал переживать Дима. — Давай ты мне спокойно скажешь где ты и я тебя заберу, хорошо?
— Ты имеешь в виду тот случай, когда ты попытался меня в доме отчима изнасиловать? — прорычала я, чувствуя поднявшуюся в душе ярость.
— Льву же ты этого не говорила, верно? — усмехнулся Илья. А затем прошелся по камере и хохотнул: — Конечно же нет, иначе бы братик снова показал свою несдержанность и попытался бы выбить мозги. Всегда поражался тому, как вы оба друг друга всегда отстаивали, хотя ругались чуть ли не до смерти. Ты его перед отцом отмазывала, а он же тебя защищал перед Викой. Жаль, что я так и не смог получить тебя раньше него.
Как можно быть таким мерзким? Пытаться заразить всех своим ядом. Что мама, что Илья, но они оба однозначно стоили друг друга. Они продолжали верить в свою исключительность и недоумевали, что их план провалился, а теперь же пытались спастись.
Взглянув на Илью с откровенной жалостью, я уже хотела позвать дежурного, чтобы он вывел меня, как услышала знакомый саркастичный голос:
— Какой любопытный диалог.
Я резко повернула голову и увидела Рода, прислонившегося к двери. Промозглый взгляд чёрных глаз прожигал дыру во лбу Ильи. Оторвавшись плавно от двери, он подошёл ко мне и угрожающе процедил:
— Она в последний раз тебя видит, так как ты сядешь в тюрьму. — Парень подошёл ближе к камере, загородив меня своей спиной. — А если я ещё раз узнаю, что ты шантажируешь и угрожаешь кому-то из моих друзей, то, поверь, я смогу сделать так, чтобы твоё пребывание в тюрьме было крайне малоприятным. Не думаю, что ты пожелаешь связываться с моей семьей, — раздался еле слышный шепот.
— Не думаю, что твоя семья надолго сможет сохранить прежнее влияние, — усмехнулся ядовито Илья. А затем взглянул в недоуменное лицо Рода и мерзко улыбнулся. — Оуч, так твой пронырливый папаша тебе ещё не сказал?
— В моей семье с делами, как и с деньгами, всё в порядке. Так что твои намёки на…
— Да-да, я отлично знаю, что в семье Вьюгиных ещё пять поколений могут жить спокойно и не работать. Но я совершенно не про это. Впрочем… ты сам всё узнаешь, Род, — протянул Илья. Неожиданно карие глаза жестко взглянули на нас. — Ладно. Этот бой вы выиграли. Но я не останусь за решёткой надолго и всё равно выйду. И тогда и ваша тройка друзей поплатится, и… хотел бы сказать, что ты, Саш. Но на тебя я зла не держу.
— Спасибо, — язвительно сказала я.
— Но зато я здорово отыграюсь на маленькой Ниночке. Я сделаю с ней то, что должен был сделать ещё с тобой пару лет назад. И когда я доберусь до неё, то она во всём обвинит тебя…
— Закрой свой вонючий рот! — сурово рявкнул Родион, хватая дрожащую меня за руку и выводя из камеры, где продолжал что-то говорить Илья и смеяться нам вслед. Стало жутко, ибо так ведут себя люди, которые совершали действительно ужасные вещи. Но даже не это пугало. А тот фактор, что все его поступки тогда сходили ему с рук.
Когда мы вышли из участка, я присела на корточки и закопалась руками в волосы. Всё-таки, мама с Ильей настоящие энергетические вампиры, которым всегда всё мало. Меня покоробило, что по сути ничего нового от Ильи — я так и не узнала. Зачем такая ненависть к девушке, у которой и так жизнь не малина? И почему мама ничего не упомянула о отце?