Несомненно, архив есть у каждого — хуже или лучше сохраняемый, но есть. Он копится в ящиках письменного стола, в шкатулках, спрятанных в шкафу, в чемоданах на антресолях. Жалко, что часто люди с небрежностью относятся к пыльным бумажкам, захламляющим их дом и затрудняющим жизнь. Все решительней укореняется привычка освобождаться от «макулатуры» — писем, записных книжек, бабушкиных девичьих еще дневников — при генеральных уборках и, уж во всяком случае, при переезде на новую квартиру.
Между тем человек нуждается в собственной истории, в следах своей, пусть непритязательной, биографии. Это необходимо ему самому, а потом и его детям, внукам. Никакие словесные описания не заменят потомку того, что увидит он на любительских снимках. Ему то именно бросится в глаза, что сегодня совсем незаметно, что кажется заурядным фоном привычной жизни. Возможно, он, в отличие от Онегина, с упоением будет рыться в «хронологической пыли» и по достоинству оценит ваши задатки архивариуса. Имея семейный архив, вам не трудно будет особым образом подготовиться к любому домашнему торжеству или юбилею: в стенную газету войдут и снимки, и веселые монтажи, и добрые пожелания домочадцев юбиляру.
Еще один неоспоримый аргумент в пользу семейного архива заключается в том, что вашим детям-внукам будет в школе учиться легче, ведь они воочию увидят тех, кто вершил историю страны, увидят и редкие документы эпохи и, может быть, станут сильнее духом, почувствовав, какие славные поколения предков стоят у них за спиной. И тогда уж слова знаменитого писателя-сатирика Михаила Зощенко не будут относиться к вашим потомкам. «А ведь посмеются над нами лет через триста! Странно, скажут, людишки жили. Какие-то, скажут, у них были деньги и паспорта. Какие-то акты гражданского состояния и квадратные метры жилой площади… Ну что ж! Пущай смеются. Одно обидно: не поймут ведь, черти, половину…»
…Чтобы собирать и сохранять семейный архив, не нужно никаких специальных знаний, кроме умения читать и писать. И никаких сложных навыков, кроме элементарной аккуратности, которой обладают хозяева любого дома, — желания более или менее поддерживать однажды заведенный порядок…
Кстати, создание семейного архива — занятие заразное. Для его распространения среди ваших друзей можно прибегнуть к хитрости: остроумный фотомонтаж, дружеский шарж, подаренный другу на день рождения, может положить начало его архиву.
Но где же все это хранить? Как унять раздражение домашних и пересилить довольно устоявшееся представление о семейных бумагах как о хламе, без нужды загромождающем и без того тесную квартиру? В конечном счете все упирается в вопрос, что человеку нужнее в жизни и чем заполнит он свои, часто действительно скудные, метры жилой площади. Коллекционера ведь не смущает, что его дом напоминает запасники музея или небольшое архивохранилище. Сохранение же личностного архива, который обычно не исчисляется тысячами писем, во всяком случае не может решительно изменить облик жилища.
Процесс ведения семейного архива в большей или меньшей степени касается всех членов семьи. Детей (на мой взрослый взгляд) неплохо бы ненавязчиво приучать к мысли, что старые бумаги не стоит выбрасывать вместе со старой обувью. Что иногда можно и потесниться ради потертых книг и пожелтевших документов.
Согласитесь, два разных типа детства: в доме, где есть библиотека, собранная еще прадедами и дедами, и в доме, где все предметы принадлежат одному-единственному моменту времени.
Предвижу возражения не только обиходно-утилитарные, но и продиктованные, так сказать, высшими соображениями, едва ли не заботой о судьбах человечества: «Нельзя без конца приумножать количество бумаг и заполнять ими наше жизненное пространство!» Но ведь на Земле ежедневно, ежечасно, ежеминутно копятся горы бывших в употреблении вещей — от исписанных авторучек до списанных подводных лодок. Отчего же отходы промышленности должны иметь преимущества перед, так сказать, человеческими документами, запечатлевшими наш с вами исторический путь?
Кстати, выражение «человеческий документ» впервые употребил в 1876 году французский писатель Эдмон Гонкур (1822–1896). Он писал: «На это выражение, столь ходкое ныне, я предъявляю отцовские права, видя в нем формулу, определяющую самым лучшим и показательнейшим способом тот новый метод работы, который создан школой, сменившей романтизм, — школой «человеческого документа». В предисловии к своему роману «Братья Земгано» (1879) он пишет, что все люди, о которых говорится в романе, и все их отношения могли быть изображены лишь при помощи огромного запаса наблюдений и коллекции человеческих документов, так как одни — скажем это как можно громче — человеческие документы «создают хорошие книги». В 1880 году Эмиль Золя в книге «Экспериментальный роман» в главе «Человеческие документы» дал подробное изложение своих взглядов на натуралистический роман, построенный на основе человеческих документов.