Сегодня славные традиции прошлого развивают современные художники, работая в техниках ксилографии, линогравюры, литографии, офорта и др.
Во многих странах экслибрисы стали предметом собирания. Создана Международная федерация, устраиваются конгрессы и выставки. Действует клуб экслибрисистов и в Москве.
Об истории экслибриса написано немало книг и статей, ведь, по выражению писателя и книговеда О Ласунского, «книжный знак — несомненно серьезное явление современной культуры и заслуживаем не меньшего уважения, чем любая форма проявления человеческих интересов»…
А другой книговед и искусствовед А. Сидоров даже посвятил экслибрису поэтические строки:
В «Сделай сам» № 3/90 г. рассказывалось о техниках гравюры, применимых для изготовления экслибриса. Он станет вашей визитной карточкой в мире книголюбов.
С замечания о том, как часто фантастические идеи становятся реальностью, был начат рассказ об общедоступности «машины времени», но оказывается, бывает и наоборот: вполне реалистичные идеи приводят к выводам поистине фантастическим.
Таково философское учение основоположника русского космизма Николая Федоровича Федорова (1828–1903), учение, получившее научное развитие в трудах К. Э. Циолковского, В. И. Вернадского, A.Л. Чижевского.
С восхищением отзывались о Н. Ф. Федорове его великие современники. Ф. М. Достоевский утверждал, что идеи Федорова он «прочел как бы за свои». Л. Н. Толстой «чувствовал себя в силах защитить их». «Замечательным своеобразным мыслителем» называл Федорова А. М. Горький. «Учителем и утешителем» был Федоров для философа В. С. Соловьева. «Отец русской космонавтики» К. Э. Циолковский вспоминал: «В Чертковской библиотеке я однажды познакомился с одним из служащих. Он давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет Федоров, друг Толстого, изумительный философ и скромник. Федоров раздавал все свое крохотное жалование беднякам. Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим пенсионером».
Да, он жил аскетом, но сам не считал себя таковым. Питался в основном чаем и хлебом, спал 3–4 часа в сутки на голом сундуке, ходил в одной и той же старой одежде, но не грязной и рваной, а лишь подчеркивающей его благообразный облик старца. Возраст его определить было трудно. Толстой считал Федорова гораздо старше себя, хотя они были ровесниками.
В биографии мыслителя было много драматических событий. Возможно, именно преодоление их научило Федорова философски мудро смотреть на мир, довольствоваться малым во имя достижения великой цели.
По-аристократически спесивая родня отказалась от общения не только с ним, но и с его отцом — князем П. И. Гагариным, ибо дерзнул он связать свою судьбу с женщиной, не равной ему по происхождению.
Воспоминаниями детства Н. Ф. Федоров не делился никогда. Исследователи обнаружили среди его архива листок, на котором были написаны и перечеркнуты следующие строки: «От детских лет сохранились у меня три воспоминания, видел я черный, пречерный хлеб, которым (говорили при мне) питались крестьяне в какой-то, вероятно, голодный год. Слышал я с детства объяснение войны (на мой вопрос о ней), которое привело меня в страшное недоумение: на войне люди стреляют друг в друга, наконец, узнал я о том, что есть и не родные, чужие, и о том, что сами родные — не родные, а чужие». Эти полные горечи слова были озаглавлены: «Необходимое дополнение», но все же философ передумал его давать…
Окончив Тамбовскую гимназию, проучившись в Ришельевском лицее в Одессе, многое восполняя самообразованием, Федоров получил энциклопедические познания в самых разных областях науки и искусства, знал не только европейские, но и восточные языки, особо увлекаясь китайским. Четырнадцать лет преподавал он историю и географию в уездных училищах городов Центральной России. Но отнюдь не учебник считал Федоров основной формой обучения. Знания приходили к ученикам после увлеченного изучения истории родного края, его памятников, его географии, животного и растительного мира.