Пролог
Давно на автоматике
Пацана Сергей заметил перед посадкой и вскоре забыл.
Заметил, потому что пацан показался смутно знакомым и несколько странноватым. Это немного сбивало с толку: странности хорошо запоминаются и опознаются, а паренька Сергей опознать не смог. Даже не понял, что именно знакомо — внешность, одежда или манера — и чем именно странновато.
Вроде обычный парень лет четырнадцати, аккуратный, скромно одетый, симпатичный, стоит себе в дальнем углу и смотрит. Но что же в этом обычного — в том, что рослый симпатичный парень одет не то что в небрендовый шмот, а во что-то совершенно невзрачное и незапоминающееся, будто его дедушка одевал, стрижен чуть ли не под машинку, не хмурится, не ржет и не корчит рожи, а смотрит спокойно — на людей, а не в экран. Сергей понимал, что личный его опыт может быть не очень показательным и дети бывают не только такими, как Тимофей и Дарья или любые их приятели. Но до этой минуты он не представлял, что современный подросток умеет обходиться без телефона дольше двух минут — разве что в бассейне, и то ведь норовят протащить.
Парень в углу тем и обратил на себя внимание, что несколько минут спокойно стоял — свесив руки, а не сунув их в карманы, не теребя пальцы, не барабаня ногтями по штанине, и, в чем самая-то дичь, даже не пытаясь выдернуть из кармана телефон, проверить ленту, ответить на сообщение или сменить трек.
Самого Сергея телефон отвлек от вялых наблюдений раз семь — провожающие и встречающие беспокоились, спамеры не забывали, ну и Карина, конечно, мониторила, как уж без нее.
Точно не Дашкин одноклассник или дружок, я бы на контрасте запомнил, заключил Сергей, глянув на паренька в очередной раз. Да этот и помладше явно. Впрочем, на фоне нынешней Дашки даже выпускники кажутся помладше. А парень, наоборот, выглядел не по возрасту собранным.
Без наушников, без капюшона, без маски, и зрачки, скорее всего, нормальные, судя по тому, как неторопливо и профессионально, что ли, пацан наблюдал за площадкой перед посадочными воротами, лишь иногда отвлекаясь на панорамное окно, за которым на рулежке торжественно ползали два «боинга», будто определявшие с помощью ритуального танца, кому выпадет честь доставить Сергея с попутчиками в столицу нашей Родины город-герой Москву. По Сергею пацан скользнул тем же равнодушно-деловитым взглядом, но не как охранник в магазине, а как начальник, выбирающий достойных его высочайшего внимания. На Сергея так смотрели несколько раз в жизни. И не выбирали, кстати. Было больно. Не хватало еще, чтобы левый сопляк этот список пополнил.
Да гуляй ты лесом, придурок жизни, осколок унитаза, подумал Сергей внезапно всплывшей из детства формулировкой, ухмыльнулся и выбросил пацана из головы. Он сосредоточился на упихивании сувениров, норовивших вывалиться из кармана чемоданчика, и тут же — на проверке телефона. Что было в командировке, остается в командировке, поэтому здоровее чистить список контактов и сообщений, галерею, трекинг и прочие средства запала перед посадкой в самолет. Вспомнить последний раз, сладко потянуться, стереть и забыть.
Сергей и забыл — все и сразу, пацана тем более. А в самолете не то что вспомнил — пацан сам явился и сел рядом. Не плюхнулся, а именно сел в кресло у прохода — место между ним и Сергеем осталось незанятым, — деловито пристегнулся, вытянул из кармана перед собой ламинированный лист со скучными подробностями о «боинге», проглядел его с двух сторон, сунул обратно и застыл, откинув голову и разглядывая салон из-под ресниц.
Телефон он так и не достал. Кремень парень. С тоски же сдохнет.
— Привет, — сказал Сергей. — Может, у окна хочешь? Давай уступлю.
— Здравствуйте. Нет, спасибо, тут хорошо, — ответил пацан неожиданно низким ровным голосом.
Он не хмурился, не улыбался, не давал отлуп непрошенному собеседнику, просто информировал. Проинформировал, чуть повернув голову, и вернулся в исходное положение.
Голос ведь тоже знакомый, подумал Сергей с досадой, которую тут же облегченно утопил в догадке: да пацан боится просто. Летать боится.
Надо успокоить, понял Сергей, но решил переждать зычный рассказ про аварийные выходы и спасательные средства — тем более что пацан слушал разводящих руками бортпроводниц удивительно внимательно, единственный, наверное, в салоне. Сергей в последний раз проверил телефон, написал Карине, что взлетает, едва не забыв рассыпать положенное поголовье смайликов, выставил авиарежим и на миг прикрыл тяжелые веки.
И вздрогнул вместе с самолетом, выпускающим шасси.
Весь полет продрых. Неудивительно, с учетом обстоятельств.