Некоторые огородники уверяют, что шум, издаваемый магнитофонными лентами во время ветра, отпугивает из огорода еще и кротов.
Уход за ягодными кустарниками. Жителям сел и деревень приходиться заниматься массой ремонтно-восстановительных работ. Все это требует времени. Как сократить трудозатраты на подобные работы, не увеличивая их стоимости?
Вот один пример: чтобы не лежали на земле ветви ягодных кустарников — смородины, крыжовника и других — вокруг них делают опорную загородку. Для этого в землю вбивают столбики, к ним прикрепляют поперечинки, на которые и ложатся ветви кустарников. Поперечинки делают из кольев, палок. Под действием дождей, непогоды эти поперечинки довольно скоро разрушаются и подлежат замене. Имеет смысл поперечинки выполнить не из дерева, а из изолированного провода, высвободившегося, например, при замене старой электропроводки в доме.
Сделать подобную загородку не трудно — надо просто к столбикам прикрутить провод. Он покрыт пластиковой изоляцией, как элемент ограждения ягодных кустов он прослужит многие годы.
ЧТО СТАРЕНЬКОГО?
Кудесник старого сада и кумир меценатов
Н.Н.Митрофанов
Этот портрет бородатого незнакомца, сохраненный домашним фотоальбомом семьи Хлудовых, бросился мне в глаза радующей принадлежностью к редкостям.
Во-первых, это был истинно первородный старинный экземпляр. Не часто встретишь такие изораритеты, выплывшие из бордовой тиши «печатен» московских художников светописи XIX в. Подлинные слепки отшумевшей жизни, колоритные отражения исчезнувших по воле провидения человеческих фигур и лиц, они — желанная добыча коллекционеров и музейщиков. Тем более, если родились от приложения рук талантливых исполнителей в таких элитных ателье, как прославленное фотозаведение маэстро Мебиуса на Большой Лубянке!
Густав Вобст. 22 февраля 1886 г.
Счастливо встреченный мною фотопортрет бородача удивлял, во-вторых, безупречным нынешним состоянием. Тотчас было видно, что эту карточку со всем ее глянцево-тисненым оформлением наследники известнейших московских предпринимателей и благотворителей чтили как ценную реликвию. Фирменная марка Мебиуса и адрес студии отпечатаны были будто вчера. Ни пятен, ни замятых и побитых углов. Вот только карандашная надпись на обороте удержалась плохо. Она почти «осыпалась», как говорят профессионалы, имеющие дело со старыми рукописями. Фамилия невооруженным глазом не читалась. Правда, уцелело указание на место деятельности нашего героя — Ботанический сад и дата — 22 февраля 1886 года. Такое интригующее начало не могло оставить равнодушным.
С помощью специальной технологии экспертам-криминалистам удалось прочитать утраченную было странную фамилию: Вобст. И инициалы незнакомца — Г. Ф.
Итак, перед нами совершенно забытый на сто лет Густав Федорович Вобст, родившийся в имении Гейда близ саксонского городка Вурцена в 1831 г. Линия его жизни определилась рано. С юных лет он знал: его призвание — садоводство. К своим двадцати годам Густав успел поработать в садовых заведениях Лейпцига и Дрездена. Там он хорошо изучил культуру рододендронов и камелий. В 1855 г. молодой немец, совершенно не знающий русского языка, переселяется в Россию.
Сначала оседает в Петербурге, где заведует оранжереями министра иностранных дел графа К. В. Нессельроде, а через семь лет переезжает в первопрестольную столицу. В Петровской сельскохозяйственной академии он в качестве помощника главного садовника Р. И. Шредера тоже ведает оранжереями. Прослышав о его успехах, директор Ботанического сада Московского университета Николай Николаевич Кауфман (он был автором известной книги «Московская флора») пригласил Вобста в 1870 г. на должность главного садовника. Ему была обещана полная свобода действий.
Внезапная смерть щедрого работодателя стала пренеприятным сюрпризом для Вобста. Поначалу ему без покровительства пришлось очень туго. Оранжерейное хозяйство известного московского сада на 1-й Мещанской улице, основанного еще Петром Великим, было весьма далеко от идеала, Позарез необходимо было осушать территорию, очищать засоренные пруды (сейчас в живых остался лишь фрагмент одного из них). Лишь через пару лет энергичному опекуну исторической территории удалось привести пруды в достойный порядок, приподнять уровень почвы на низменных местах.