— Вы бы согласились работать на Мюллера, случись такое?
— Не знаю, — ответил Исаев, подумав, что он плохо ответил, снова открылся, прокол. — Скорее всего— нет… Я бы просто сошел с ума… Думаю, если у вас есть дети, с вами случилось бы подобное же…
— Я покажу вам дело сына…
— Этого мало. Я хочу получить с ним свидание.
— Я же сказал: получите. После окончания работы…
— Я начну работать только после того, как вы освободите мою же… Александру Гаврилину и сына…
— Вы с Лозовским встречались?
— Кто это? Знакомая фамилия…
— Лозовский, председатель Профинтерна…
— В семнадцатом встречался… И в двадцать первом тоже, на конгрессе…
— Как думаете, генсек Профинтерна Лозовский — он сейчас депутат Верховного Совета, заместитель товарища Вячеслава Михайловича Молотова — помнит вас?
— Вряд ли…
— А вашего отца?
— Наверняка должен помнить…
Аркадий Аркадьевич снова принялся ходить по своему огромному кабинету, потом взял со стола стопку бумаги, самописку (очень дорогая, сразу же отметил Исаев, "Монблан" с золотым пером и тремя золотыми ободками, миллионерский уровень) и положил перед Исаевым.
— Пишите, — сказал он. — Депутату Верховного Совета СССР Лозовскому С.А.
— Я не умею писать под диктовку… Каков смысл письма?
— Вы обращаетесь к представителю высшего органа власти страны с просьбой о помиловании Гаврилиной и вашего сына…
— В качестве кого я обращаюсь к Лозовскому?
— Подписываетесь Штирлицем… Этот псевдоним, думаю, был известен высшему руководству наркомата, тьфу, министерства иностранных дел…
— "Заключенный Штирлиц"? — спросил Исаев. — Или "штандартенфюрер"?
Иванов рассмеялся:
— Я сам поеду с этим заявлением к Соломону Абрамовичу… И покажу вам его визу — какой бы она ни была… Второе письмо напишите товарищу Кузнецову Алексею Александровичу, секретарю ЦК ВКП(б), он теперь курирует органы, попросите его о переводе вас на дачу в связи с началом операции по шведу…
— Второе письмо я напишу после того, как вы покажете мне резолюцию Лозовского.
— Хорошо, не пишите про шведа, — досадливо поморщился Аркадий Аркадьевич. — Посетуйте на несправедливость в отношении вас и попросите, указав на работу против Карла Вольфа в Швейцарии, перевести на дачу… Напишите, что идет завершающий этап проверки, вы убеждены в предстоящей реабилитации, сдают нервы, одиночка — не курорт… С этим письмом поедет заместитель товарища Абакумова. Возможно, все дальнейшие встречи с Александрой Гаврилиной и свидание с сыном мы проведем на даче… Я ничего не обещаю, я говорю предположительно, не обольщайтесь…
Эти его слова и позволили Исаеву взять перо и лист бумаги…
…Спрятав заявления, Аркадий Аркадьевич отошел к своему столу, снял трубку телефона и коротко бросил:
— Введите.
…Привели штурмбаннфюрера Риббе. Глаза его были по-прежнему совершенно пусты, лицо пепельное, прозрачное, с очень большими ушами; Исаеву даже показалось, что отечные мочки трясутся при каждом шаге.
Рат, сопровождавший Риббе, улыбнулся Исаеву, как доброму знакомому.
— Спросите его, — сказал Рату Аркадий Аркадьевич, — что он может показать о деятельности Валленберга в Будапеште…
— В конце ноября сорок четвертого года, — начал рапортовать Риббе, — Эйхман поручил мне провести встречу с Валленбергом на конспиративной квартире и обговорить формы связи в Стокгольме, если произойдет трагедия и рейх рухнет. Сначала я возражал Эйхману, говорил, что нельзя произносить такие слова, однако Эйхман заверил меня, что фраза согласована с группенфюрером Мюллером, некая форма проверки агента… Нам надо, пояснил Эйхман, проверить реакцию Валленберга, и это я поручаю вам… Во время конспиративной встречи Валленберг сказал, что он гарантирует безопасность нашим людям… Переправит их в Латинскую Америку, если мы выполним его просьбу и Освободим тех евреев, список которых он передал ранее "его другу" Эйхману… Вот в общих чертах та единственная встреча, которую я имел с Валленбергом…
— Вы видели его вербовочное обязательство работать на РСХА? — спросил Аркадий Аркадьевич.
Рат перевел, Исаев отметил, что он допустил ошибку, ерундовую, конечно, но тем не менее двоякотолкуемую: вместо "обязательство" сказал "обещание"; в разведке не "обещают", а "работают".
— Нет, — ответил Риббе, — все эти документы Эйхман хранил в своем сейфе…
— Каким образом Эйхман исчез? — спросил Аркадий Аркадьевич.