Это и решило судьбу Абакумова: маршал решил убрать его, однако не сейчас, а в нужный час и по организованному его людьми сценарию.
Убрать — не убить; такой костолом пригодится позже в деле, но без прямых выходов на Старца.
А поскольку в большой игре мелочей не бывает, то Берия через свои давние возможности сделал так, что в Швеции снова заговорили о судьбе похищенного барона Валленберга; с этими материалами он и отправился к Сталину: тот жадно интересовался всем тем, что происходило за кордоном.
Читая спецсообщение, заметил:
— Стокгольм — самый скучный город из всех, где мне приходилось работать… Я там, кстати, в одном номере с Алешей жил, с Рыковым…
На этот раз Аркадий Аркадьевич встретил Исаева сумрачно, из-за стола не поднялся, несколько раздраженно кивнул на стул, что стоял возле маленького столика, поставленного перпендикулярно к его большому, с резьбой, письменному; сцепил свои крепкие пальцы и начал монотонно ударять ребром ладоней по толстому стеклу, под которым лежал список телефонов и фамилий.
— Объясните мне, — заговорил он наконец, аккуратно подыскивая нужные слова, — почему вы… полковник МГБ… ни на йоту не верите нам?
Исаев не торопился с ответом; удержался, чтобы не хрустнуть пальцами; до натужной боли в ладонях сжал кулаки и откинулся на спинку стула:
— Во-первых, я никогда — во всяком случае официально — не был еще "коронован" званием полковника МГБ. Я просто дзержинец. Для меня достаточно… И потом это какое-то странное новшество — держать полковника МГБ в камере внутренней тюрьмы… Впрочем, может быть, у руководства есть на этот счет свои новаторские соображения… Во-вторых, вы сказали "нам". Следовательно, вы не разделяете себя с Деканозовым? И с тем человеком, к которому вы меня подняли, когда он орал на меня в присутствии Деканозова, как уголовник с Хитрова рынка… Вы едины с Сергеем Сергеевичем? А он держал меня на стуле, покуда я не свалился на пол, потеряв сознание. Вы едины и с теми, кто глумился надо мной во время морского путешествия? Не разделяете себя с ними?
— Не разделяю, — отрубил Аркадий Аркадьевич; взяв карандаш, быстро написал несколько слов на маленьком листочке бумаги и молча передал Исаеву, приложив при этом палец к губам.
Исаев посмотрел бумажку, отставив ее от себя, — почерк был мелкий, неразборчивый; Аркадий Аркадьевич протянул ему очки, продолжая рубить:
— И никогда не буду отделять себя от моих друзей, запомните это! А демагогия вам не к лицу, стыдно!
На бумажке было написано: "Еще как отделяю!".
— Если не отделяете себя от них, я вообще не стану с вами разговаривать, — ответил Исаев, кивнул на карандаш.
Аркадий Аркадьевич словно бы ждал этого; протянул ему "фарбер".
— И вообще я не буду говорить в этом кабинете, — продолжал Исаев, — где каждое мое слово записывается, а потом из этого вполне может быть склеена нужная вам композиция из нарезов пленки…
На бумажке написал: "Пригласите в ресторан — если пойдем пешком, стану говорить"; последнее слово резко подчеркнул — так резко, что даже обломился кончик остро отточенного грифеля.
Аркадий Аркадьевич прочитал ответ; Исаев, изучающе глядя на него, резко подвинулся к большому столу, закрыв локтем обломившийся кусочек грифеля.
— Да, любопытно, черт возьми, — после долгой паузы ответил Аркадий Аркадьевич с усмешкой, — казалось бы, политик, то есть экономист, а не понимаете, что в стране дефицит серебра! А без него нет пленки для записывающей аппаратуры… Все деньги — особенно золото и серебро — идут на восстановление из руин Минска, Сталинграда, Харькова, Смоленска…
Достав пачку "Герцеговины Флор", протянул Исаеву:
— Курите…
Зажег спичку, запалил бумажку, тщательно растер пепел пальцами, высыпал на ковер, прошелся подошвой и, кивнув на отдушины, сыграл:
— Отвыкли от папирос, что ль? Сигареты легче раскуриваются? — и зажег вторую спичку, протянув ее Исаеву.
— Ваши папиросы отсырели, — ответил Исаев, не отводя глаз от лица Аркадия Аркадьевича. — На вашей даче эти же папиросы были хорошо высушены…
— Я не зря спросил о том, отчего вы нам не доверяете… У меня для вас есть два сообщения… Первое — неприятное, второе — радостное… От того, как вы прореагируете на эти сообщения купно, зависит очень многое… С какого начинать?
— С неприятного.
Аркадий Аркадьевич медленно поднялся из-за стола и пошел к сейфу.
Исаев неторопливо взял кусочек грифеля и положил его под язык; Аркадий Аркадьевич достал из сейфа папку, вернулся к столу, протянул ее Максиму Максимовичу: