В самом деле, весьма разумно сделать именно такой выбор в стране, где лишь девять месяцев зима, а остальное — лето, а первое летописное известие о погоде, относящееся еще к 791 г., гласит: «Великий мраз, померзе море»… В роскошной шубе с царского плеча ты — все девять месяцев «кум королю», а это, пожалуй, лучше, чем три летних месяца «ходить князем».
…Уже не при Павле, а при сыне его Александре I был Ф.В. Ростопчин генерал-губернатором Москвы. А в суровый год испытаний — 1812-й, не пожалел он заминировать свой дом и отдал приказ о поджоге Москвы, чтоб не достались ее сокровища супостату — Наполеону и его многоязычным ордам. Не зря, видно, французская писательница мадам де Сталь охарактеризовала Ростопчина, как человека «своебытного»…
Свое бесславное бегство из России пытались оправдать наполеоновские горе-вояки победоносными действиями «генерала Мороза». Он же, по словам гитлеровских стратегов, был «виноват» и в поражении германских войск под Москвой, Ленинградом, Сталинградом уже в войну 1941–1945 гг.
Гитлеровцы так твердо и наивно уверовали в это, что искренне недоумевали, когда стали «получать по носу» от Красной Армии не только в зимнюю стужу, но и в летний зной. Пленный немецкий фельдфебель Гюпсо рассказывал: «Мы толковали с фельдфебелем Гофманом о том, будет или не будет под Орлом второй Сталинград. С одной стороны, нам казалось угрожающим, что вот уже прошла половина лета, а мы не наступаем. Значит, мы ослабли. С другой стороны, нам казалось невероятным, что русские могут наступать летом. Все это нас задевало лично»…
А для нас русская зима и русская земля, возможно, и вправду становятся верными соратниками в годину испытаний, но… Но разве наши солдаты были защищены от холода? Разве не мерзли они в окопах, разве не рвал их шинели пронизывающий свирепый ветер? Разве не «прирастали» к холодному металлу винтовок коченеющие пальцы? Разве не деревенели ноги? Разве не покрывал густой иней волос, бровей, ресниц?
Что вспоминалось нашим бойцам в такие минуты? Возможно, знакомые со школьной скамьи слова Н.А. Некрасова о «полководце»:
В самом деле, мы, россияне, за века «сосуществования» с морозом приноровились и его использовать в «мирных целях». Например, для заморозки и перевозки на длительное расстояние всевозможных товаров, для прокладывания надежных зимних санных дорог в самые отдаленные и труднодоступные уголки страны. Наконец, для закалки духа и здоровья. А еще мороз вымораживал многие страшные инфекции — чуму, холеру, оспу, которые, побушевав в Европе, останавливались у наших границ. Поэтому вполне можно говорить и о том, что мороз способствовал увеличению численности российского населения, а еще и заставлял людей сплачиваться, ощущать себя единым целым, потому что в коллективе, где все помогают друг другу, проще выжить. Не потому ли одним из самых экзотических для иностранцев русских праздников стал праздник русской зимы. Можете ли вы представить себе, чтобы в солнечной Италии, например, отмечали праздник «итальянского лета»?
Лишь под Москвой поняли фашисткие вояки, чем хороши русские лапти-ступни
А еще мороз способствовал укреплению здоровья и необыкновенной закалке наших предков, которая начиналась с самого их нежного возраста. В конце XIX в. врач ЕА. Покровский, известный в ту пору специалист по физической культуре, писал: «Кожа детей в Вятской губернии становится малочувствительной к воздушным переменам, и поэтому же в деревнях нередко доводится видеть, как в зимнее время годовалых или даже в меньшем возрасте детей, ничем, кроме рубашки, не одетых и не покрытых, переносят, через всю улицу в соседний дом, без всяких последствий».
Столь же закаленными становились не только русские, но и все другие народы России. Вот, например, как описывали современники быт народов Северного Кавказа в конце XIX в.: «Кабардинцы, кавказские горцы живут в жилищах, покрытых хворостом и кое-как обмазанных глиной. В этих жилищах нет ни дверей, ни окон, но вместо последних существуют только отверстия без рам и стекол. Зимой в этих саклях мороз доходит до минус 12–15 °C.