…Горянки ежедневно два раза утром и вечером совершали детям ниже поясницы омовение очень холодной водой, начиная с первого дня жизни. Обыкновенно это делалось следующим образом: взяв из люльки своего младенца, женщина обмывала его, не стесняясь ненастной погоды в холодное время года. Обмыв ребенка, несла его в хату и там укладывала на голой земле, а сама возвращалась стирать пеленки…
Затем мать раскладывала мокрые пеленки вокруг огня и как только они делались теплыми, бесцеремонно пеленала в них ребенка, хотя пеленки были еще совершенно мокрыми. Таким образом, ребенок находился постоянно в мокрой ткани. Этот процесс обмывания и пеленания повторялся и вечером».
А нашим не холодно?
Парадоксы российского климата: декабрь в Сочи
А путешественник Г. Беньковский в 1882 г. с удивлением описывал историю, приключившуюся с ним у ставропольских калмыков: «Однажды в глубокую и холодную осень мне признаюсь остановиться и кормить лошадей. Вошедши в кибитку бедного калмыка, я увидел 4-летнего мальчика, совершенно голого, гревшегося у огня. О бедности хозяина свидетельствовала и ветхая кибитка, и находящаяся в ней рухлядь.
На обратном пути я нарочно заехал к этому калмыку и подарил ему ситца на рубаху для мальчугана. Вскоре мне опять случилось кормить лошадей в этом месте, и я опять, вошедши в знакомую кибитку, увидел того же мальчугана по-прежнему голого. Тогда я спросил мать: «Почему он без рубашки?» Та отвечала: «Я ему сшила рубашку и надела, он в тот же день ее порвал, говорит, что в рубашке ему холоднее…»
Кожа калмыков под влиянием такого воспитания принимает свойство более крепкое, нем наша, особенно в тех частях тела, которые у нас всегда закрыты одеждой. У них же и на таких частях трудно вызвать ударами сине-багровые подтеки».
По свидетельству очевидцев, енисейские цыгане тотчас после рождения погружали детей в снег, а летом катали по утренней и вечерней холодной росистой траве, приговаривая: «Учись терпеть стужу и нужду».
Похожая присказка существовала встарь и у якутов. «Терпи холод — стерпишь холод, терпи стужу — стерпишь стужу», — приговаривали родители, растирая своих малышей снегом или обливая холодной водой. А один из иностранцев, побывавший в Якутии, — Г. Спенсер отмечал: «Якуты, прозванные ради их способности к переносимости холода «железными людьми», иной раз спят в своей суровой стране прямо под открытым небом, едва покрытые кое-какой одежонкой, под толстым слоем инея, осевшего на поверхности их тела».
Уже известная нам госпожа де Сталь в своих путевых заметках о Петербурге утверждает: «Жители севера обыкновенно большие домоседы и боятся холода, ибо он для них постоянный враг. Простонародье в России совсем иных привычек: кучера зимой ждут по десяти часов близ ворот и не жалуются: они ложатся на снег под повозки и ведут образ жизни неаполитанских бедняков на шестидесятом градусе географической широты. Вы видите их расположившихся на ступенях лестниц, как немцы на своих перинах. Иной раз они спят стоя, прислонившись к стене головою. То беспечные, то пылкие, они предаются с одинаковой страстностью и сну, и неутомимым трудам…
Русские вельможи тоже южане по своим привычкам. Надо посмотреть на их дачи, построенные на острову, образуемом Невою, в обводе самого Петербурга. Южные растения, благовония Востока, азиатские диваны украшают их жилища. Огромные оранжереи, где зреют плоды всех стран, создают искусственный климат. Обладатели этих дворцов стараются уловить каждый луч солнца, пока оно видно на горизонте. Они радуются ему, как другу, который скоро уйдет от них, но которого
Парадоксы российского климата: май в Норильске знали они некогда в какой-то более счастливой стране.
На другой день моего приезда я отправилась на обед к одному из купцов, особенно уважаемых в городе. Он славился русским гостеприимством и всякий раз, когда обедал у себя, вывешивал над домом флаг и этим приглашал к себе друзей своих. Обед был устроен на открытом воздухе, где наслаждались прощальными днями уходящего лета, а подобные дни на юге Европы даже не называли бы летними. Сад был очень живописен, его украшали цветы и деревья, но уже в нескольких шагах от дома начинались пустыня и болото. Природа окрестностей Петербурга представляется мне вечным неприятелем, который захватывает свои права, как только человек перестает с ним бороться»…