Особый дух празднества и торжества царил в первопрестольной первого сентября, когда отмечалось летопрепровождение. По народному поверью оно приходилось на Семенов день.
В книге «Глаголемой Потребник мирской, 1639 г.» нашло отражение того далекого от нас московского празднества или, как его величали, «Чина препровождению лету» или «Начала индиката, еже есть новое лето». Обставлялось оно неизменно по старозаветным обычаям и обрядам — на загляденье иноземным гостям и видавшим виды московитам, для которых поглазеть на царя и его свиту было первым делом, и такую возможность они, как правило, старались не упускать.
В полночь стреляла в Кремле вестовая пушка, гудел колокол, оповещая москвичей о наступлении новолетья.
На рассвете первого сентября открывались городские ворота, и под колокольный звон, удары в реут (старинное название колоколов. — Прим. автора), собиралось в Кремле множество народа к «действу многолетнего здравия».
Предварительно на Соборной площади, между Архангельским и Благовещенским соборами, устраивался широкий рундук — помост с царским местом, сооруженным в виде шатра. Он красочно оформлялся и ограждался узорной железной решеткой. Рундук покрывали персидскими или турецкими коврами или наволокой — дорогой тканью. В этот торжественный день царь являлся народу в сопровождении знатных бояр и дворовых чинов, причем все в роскошной одежде, которая переливалась и играла золотом и серебром, драгоценными каменьями.
Патриарх со свитой в великолепном парчовом облачении выходил из западных ворот Успенского собора, когда из дворца начиналось царское шествие. Их выход сопровождался колокольным звоном.
На помостах, установленных у Благовещенского и Архангельского соборов, стояли, по знатности и состоянию, в расшитых золотом и серебром кафтанах стольники, стряпчие, жильцы. Между Благовещенским и Успенским собором располагались стольники младших разрядов, дьяки; рядом, вдоль площади — полковники, головы, полуголовы — войсковые начальники стрельцов в цветных кафтанах. Места на паперти Архангельского собора выделялись также иноземным послам, гостям с русских окраин — донским и запорожским казакам и другим знатным приезжим. Здесь же, вдоль площади выстраивались стрельцы с ружьями, знаменами, барабанами — все в праздничном облачении, причем каждая сотня отличалась своим цветом кафтана и его отделкой. Заполнив свободные места, в основном на Ивановской площади, притихнув и вытянув шеи, толпился простой люд.
Патриарх тем временем совершал молебен «О начатии нового лета» перед вратами Успенского собора. По окончании службы к нему подходил царь, принимал благословение и выслушивал здравицу в свою честь. Затем поочередно поздравляли царя и патриарха — духовные власти, бояре, светские сановники и знатные вельможи. Стрелецкие полки и народ «ударяли челом», и только тогда царствующая особа ответствовала всех присутствующих милостивым словом.
Семен Летопроводец, воздуй новый огонь!
Настоявшись и насмотревшись вдоволь, народ медленно и шумно расходился. На этом празднество не кончалось. Вечером москвичи шли в гости или у себя принимали гостей. Испокон веку вечера эти носили чисто семейный характер. Молодые и старые сходились на посиделки, как правило, к старшему в роду. Сидели до петухов, «с тишиною и скромностью встречали новое лето».
Так проходило летопровождение в Москве. А как выглядела встреча нового года, скажем, в других краях, селах, деревнях? На Руси каждая местность имела некоторые расхождения с московскими обычаями, поэтому показать общую картину празднования новолетья просто невозможно.
Но вот как описывает ее в «Заметках о крестьянском быте» Николай Васильевич Гоголь. «Первое сентября известно под именем Семена дня, Семена Летопроводца — от празднуемого в этот день святого Симеона Столпника. Нестерова летопись свидетельствует, что в Киеве был древний храм Симеона Летопроводца. С Летопроводца, говорят поселяне, начинается бабье лето или лето на проходе. Летопроводец, как будто русский Янус, провожал старое и встречал новое лето…
В селениях около Москвы тушат огонь в избах, а с восхождением солнца вздувают новый. С этого дня наступает осень, начинают засиживать вечера в деревнях. Бабы принимаются за пряслицы и за веретена, ибо хлебная уборка уже кончена… В Семенов день, делавши выезд на обыкновенную осеннюю охоту за зайцами, и, севши на лошадей, прежде чем ехать в поле, псари кричали слово: «Восяй!» С Семена дня по деревням, кроме посиделок, сопровождаемых песнями и сказками, делаются опашки, братнины, ссыпчины, где всем миром варится пиво, стряпаются кушанья для пиршества, и народ веселится, хоть иногда природа смотрит сентябрем, а не россыпью… День Летопроводца считается губительным для мух, блох и тараканов. Похороны мух составляют у молодых людей род праздника. Серпуховские девушки и молодки хоронят мух и тараканов в гробиках из свеклы и редьки, а тульские — тараканов в щепках. На мушьи похороны являются сидевшие взаперти красавицы, нарядясь как можно лучше, погребают докучливых насекомых с притворным воплем, а женихи выглядывают себе в это время невест».