Конечно, цинизм дошел до того, что об этом уже никто не думает, но в свое время многие легковерные люди поддавались на эту удочку и делали подлости, до которых своим умом в более нормальных исторических условиях не дошли бы. Во имя рационалистической идеи, во имя более разумного ведения сельского хозяйства мы переворошили все хозяйство страны, обрекли на голодную смерть и высылку в Сибирь миллионы ни в чем не повинных крестьян. И что же?! Через пятьдесят лет победоносной коллективизации мы стоим с протянутой рукой перед ненавистной Америкой и просим у нее хлеб.
Сколько низостей предписывала человеку рационалистическая идея: от безусловного поощрения доносов до публичного отречения от родителей!
Подобно тому как есть люди высокой и мощной духовной организации, так же есть люди с природной наклонностью к злу, нравственные уроды.
Это понятно каждому. Менее понятно другое. Огромному большинству людей свойственна уклончивость нравственного облика, достаточная подвижность представлений о добре и зле, стремление примкнуть к силе, к господствующей идее, то есть то, что сегодня называют конформизмом. Они более или менее легко кристаллизуются в заданном направлении. Такова их природа. И хотя эта природа мне не нравится, я понимаю, что это их естественное состояние на сегодняшний день и другим оно не может быть. Они сегодня пассивно служат злу, они кристаллизовались в этом направлении, такими их сделали исторические обстоятельства.
И именно поэтому весь наш гнев должен быть направлен против этих исторических обстоятельств, которые их сделали такими.
При иных исторических обстоятельствах, может быть, с большей охотой и естественностью они будут служить добру и даже проявлять в этом служении большую активность, как это мы наблюдали в демократических странах, где простые люди без всякой указки сверху довольно часто выступают в защиту своих экономических прав и, что еще важнее, в защиту попранного человеческого достоинства не только в своей стране, но и в других странах.
Пассивное служение злу большинства простых людей в деспотических странах тоже небеспредельно. Слишком явные формы духовного распада не могут не вызывать отвращение у наиболее чутких из них, и в конце концов происходит переориентация души от пассивного неприятия зла до активной борьбы с ним, особенно если сдавливающие клещи деспотии ослабевают.
Именно этот процесс происходит в России после XX съезда. Но дьявол и тут не дремлет!
В борьбе с разоблаченным чудовищем рационалистической системы сталинизма выковывается новая рационалистическая идея, на этот раз, оказывается, хорошая, правильная. Оказывается, все дело в том, что надо двигаться не к бесклассовому обществу, как думали раньше, а надо двигаться к демократии. Но ведь и раньше говорили, что от прогнившей монархии, которая привела к убийству миллионов людей в первую мировую войну, надо двигаться к социализму, к бесклассовому обществу, где всего этого не будет. Оказывается, от точки А надо двигаться не к точке Б, а к точке В.
Новая рационалистическая идеология еще только намечена, еще только висит в воздухе, еще беспредельно слаба, еще ее бьет дубинка старой рационалистической идеологии, и отчасти в этом ее привлекательность, но и это же пока делает незаметным ее низкопробный нравственный тип, каким только и может быть нравственный тип рационалистического сознания.
Старая формула грозит повториться со всеми вытекающими из нее последствиями. Если смысл нашей жизни действительно в том, чтобы от общественного состояния А дойти до общественного состояния на этот раз В, то действительно все, что служит быстрейшему прохождению этого отрезка, оправданно.
Но у человека нет другой цели, кроме цели быть человеком, и всякая практическая цель его всегда и при всех обстоятельствах должна быть осознана как служащая этой цели, подчиненная этой цели, претворяющая эту цель. Такова, на мой взгляд, основа гуманистической идеологии.
В среде нашей левой интеллигенции стихийно уже оформляются обе эти идеологии, и мне хочется, насколько это в моих силах, прояснить вопрос, защитив то, что, на мой взгляд, достойно защиты, и осудить то, что может привести и уже приводит к старым ошибкам.
Перед громадой старого зла люди, осознавшие его как зло и пытающиеся от него избавиться, чувствуют естественную близость друг к другу и разницу в собственных взглядах рассматривают как более мелкую частность и даже сознательно затушевывают, понимая, как их мало, и чувствуя свое социальное сиротство в огромной молчащей стране. Сами их трагически согбенные позы под монументальной плитой пролетарского самодержавия как бы свидетельствуют об общности не только физической, но и духовной. Им кажется, что позы их и движения, после того как плита будет откинута, будут так же братски похожи. Но это заблуждение. Еще не успеет едва приподнятая общими усилиями плита опрокинуться, как многие выскочат из-под нее, оставив там товарищей. А некоторые не только выскочат, но даже, обежав плиту с той стороны, усядутся на нее и будут давить не хуже, чем их предшественники.