— Воспитывались у родных?
— В детдоме…
— Слушайте, может, пойдем кофейку попьем? А то задохнетесь в вашей конуре…
— Жду звонка, Владислав Романович. Чекисты обещали подослать материалы…
— Вы о книжке Виктории Федоровой, дочери Зои Алексеевны, знаете что-нибудь?
— Нет.
— Рассказать?
— Конечно.
— Книжка называется "Дочь адмирала"… Виктория пишет о трагедии матери и о том, как Зоя Алексеевна смогла найти в Штатах ее отца… Через американцев… Виктория написала о том, кто и как пытал ее мать, о Руслановой, кстати, написала, когда они вместе сидели в одной камере владимирского политизолятора… О том, как именно Зоя Алексеевна организовала… Как бы это помягче выразиться… Побег, что ли… Да, видимо, так… Легальный побег своей дочери… Впрочем, "легальность" и "побег" понятия взаимоисключающие… Словом, после опубликования этой книги за океаном Зоя Федорова стала отказницей, хотя, как говорится, мать за дочь не отвечает, как и сын за отца… Такую формулировочку помните?
— Не то чтобы помню… Знаю.
Костенко кивнул на папки дела Федоровой:
— Познакомились как следует?
— С этими документами не знакомиться надо, Владислав Романович… Их следует в компьютер запускать — если бы они у нас были — для тщательного анализа… Я не очень-то понимаю, отчего в выдвинутых версиях на первое место сразу же вывели убийство с целью грабежа? И почему вероятие убийства с политическими целями было на самом последнем месте?
— Вы раньше в МУРе не работали?
— Нет.
— Какая у вас тема диссертации?
Строилов улыбнулся:
— У вас хорошие источники информации.
— Плохих не держим.
— Тема у меня выстраданная, Владислав Романович… "К вопросу об истории подготовки процессов тридцать восьмого года: анализ процессуальных нарушений действовавшего законодательства".
— Голову не свернут?
Строилов ответил вопросом на вопрос:
— Полагаете, возможна реставрация?
— Аппарат-то ведь по-прежнему всемогущ…
— У меня пистолет есть… Коли реставрация — застрелюсь, позора не переживу, это равнозначно разгрому поколения, публичная казнь идеи, вселенская компрометация нации, от такого страна не оправится…
Медленно закурив, Костенко, не отрывая глаз от лица Строилова, сказал:
— Я готов более подробно рассказать о книге Виктории Федоровой… Мне кое-что перевели… Есть зацепки…
— Серьезные?
— Как размышление для поиска — да… Конкретных — нет… И еще… Что вам известно о том процессе, который Зоя Алексеевна была намерена возбудить в Штатах против адмирала Тэйта?
— Против отца Вики?!
— Да.
— Этого нет в деле…
— Вы проскользили… Там об этом упоминается, но почерк у оперов районной милиции детский… Она намеревалась начать процесс, потому что адмирал использовал в своих мемуарах те материалы, которые Федорова хотела опубликовать сама… Ясно?
— А в те годы публикация за границей книг и мемуаров, связанных с разоблачением Сталина и его палачей, каралась, — словно бы продолжая Костенко, заключил Строилов.
— Горячо, — усмехнулся Костенко. — Вот-вот наступите на угли…
Строилов не понял:
— О чем вы?
— Забыли детские игры?
— Мы в детприемнике не играли, Владислав Романович. Нас там гусиным шагом учили ходить сызмальства… Мы дикие были, дикие и тихие, игр сторонились, каждый в себе… И последний вопрос: у вас врагов много?
— А как без них жить?
— Дело в том, что вчера на вас анонимка пришла… Просто так от нее не отмазаться, придется писать объяснение.
— Сюжет каков? Что я Мишаньке Ястребу помогал ротапринты воровать?
— Это было позавчера, Владислав Романович… Это б полбеды… Кто-то из тех, кому о вас многое известно, очень многое — словно бы друг писал, — сигнализирует руководству, что, мол, полковник Костенко катит бочку на чекистов, обвиняя их в убийстве Федоровой, и что результаты своего частного сыска запродал западникам.
— Так вы и разберитесь с этой анонимочкой, — враз заскучав, ответил Костенко. — Я в общем-то не защищен, карты свои — не все, конечно, но весьма серьезные — разложил на столе, валяйте, тешьтесь…
Строилов достал из стола конверт:
— А я уж начал, Владислав Романович… Поскольку в анонимке много пишется о вашей семье, словно бы, повторяю, сочинял близкий человек, — поглядите-ка почерк, а?
Костенко покачал головой:
— В такой постановке — глядеть не стану… А как уликовый документ, как след к убийце Федоровой — посмотреть стоит. На дактилоскопию не брали?