И действительно, с особым благоговением относился русский народ к церковному звону, в нем он слышал глас неба и, попадая на чужбину, тосковал по Родине. Вот как писала об этом в одном из стихотворений графиня Е. Ростопчина (1811–1858 гг.):
Царедворцы и высокое духовенство, конечно же, мечтали об особых колоколах, которые по звучанию превосходили бы другие. На святой Руси было немало таких «жемчужин». И первая среди них, безусловно, Царь-колокол.
История его изготовления уходит в глубь столетий. Предшественником этого гиганта, или, как его еще называли, дедушкой, явился большой Успенский колокол, который находился на Ивановской площади в Кремле. Отлитый в царствование Бориса Годунова, он, по свидетельству современников, весил более 1000 пудов. У него была трагическая судьба: во время одного из пожаров сруб, сделанный из бруса, сгорел, а колокол при падении разбился.
В 1654 году, при Алексее Михайловиче, разбитый колокол переплавили, добавив 7000 пудов меди и олова. Теперь его объем увеличился до 8000 пудов, и вид этого богатыря мог поразить воображение не только иностранцев, но и соотечественников. Назвав Праздничным, его поместили на специальных подмостках близ колокольни Ивана Великого…
В 1701 году, при очередном пожарище, рухнул и разбился Праздничный Царь-колокол.
В конце февраля I /30 года на российский престол взошла Анна Иоанновна. После торжественного въезда в первопрестольный град под пушечную пальбу и колокольный звон, она на время остановилась в Кремле. Здесь по ее повелению начали строить новый деревянный дворец под руководством архитектора Растрелли. Кроме того, она подписала указ Правительственному сенату: «Мы, ревнуя изволению предков наших, указали тот колокол перелить вновь с пополнением, чтоб в нем в отделке было весу десять тысяч пуд, а на литье того колокола медь брать из Берг коллегии и из Монетной канторы, где приличная тому явиться, и олово из Артиллерии, а припасы всякие покупать и работников нанимать настоящею ценою». Попытались подыскать умельцев из иностранцев, да не нашлось таких. За отливку взялся «колокольных дел мастер Иван Федоров сын Маторин».
Рис. 74. Колокольня Ивана Великого. Царь-колокол и Царь-пушка
Сейчас трудно представить весь объем работ на Ивановской площади. День и ночь трудились землекопы, плотники, каменщики, печники, кузнецы и другие ремесленники. В подготовительных хлопотах прошел не один год. Кирпича, бревен, досок, железа вполне хватило бы для возведения приличного царского дворца. Однако затеяно было великое дело, требовавшее и великих затрат.
Императрица, распорядившаяся отлить колокол, то ли закружилась на частых приемах, то ли поручила наблюдать за работой не тем людям — они довели мастеров до бедственного положения «К окончанию многая работа приведена и при том обретаюсь безотлучно, а Ея Императорского Величества жалованья и кормовых денег и никакого вознаграждения не имею, от чего в пропитании моем претерпеваю немалую нужду и скудость», — писал в сенат Иван Маторин в феврале 1732 года.
Лишения и тяготы труда не остановили мастеровых, и через два с половиной года после обращения в сенат подготовительная работа завершилась. 26 ноября 1734 года, после молебна, затопили печи.
Процесс плавки шел своим чередом, по всем правилам, однако на четвертый день из двух печей медь ушла, и отлить колокол не удалось.
В ту пору династия мастеров-литейщиков Маториных была известна не только в Москве, но и за ее пределами. Многие церкви перекликались звоном колоколов, отлитых старшим в роду Федором Маториным, а его сын Иван, прежде чем взяться за исполнение колокола-гиганта, сделал еще при Петре I колокол в 4000 пудов для Троице-Сергиева монастыря. К сожалению, о деятельности московских мастеровых мало что известно.
Для восстановления форм и печей потребовался еще год. За два месяца до триумфального события, после многих лет напряженного труда и лишений умер Иван Маторин, завещав сыну Михаилу довести дело до конца.