Мы сразу же выпустили из трюмов свору геологических кибер–разведчиков и, запустив аэрозонды, занялись картографией. Район, прилегающий к месту посадки имел умопомрачительный горно–пустынный ландшафт. Скалы, каньоны, распадки, осыпи, ощетинившаяся пустыня и снова нагромождения скал. Сплошная каменная фантасмагория. Единственное, что радовало глаз, это озеро, расположенное далеко на востоке, там где к поверхности выходила вершина «дофигаэдра», — так Виктор окрестил ИДС. Аккуратное такое озеро, идеально круглое, зажатое со всех сторон отвесными базальтовыми берегами. Как‑то я прошелся над его водами на бреющем. Вода была кристально чистой, но в густой тени берегов озеро казалось бездонным колодцем.
Наш рабочий день начинался с восходом светила. Дешифрировали данные, поступающие от киберразведчиков, составляли карты, обследовали «подозрительные» с геологической точки зрения районы, — в общем работы для нас двоих хватало. Раз в неделю устраивали себе «выход в горы». В один из таких дней я забрел в небольшое, ущелье. Невысокие уступчатые стены его совсем не давали тени…
…Странная штука — человеческая память. Часто она запоминает не то, что важно, переломно в твоей жизни, а совсем вроде не значительные эпизоды. И запоминает крепко. Ты помнишь каждое свое ощущение, каждое движение, цвет, звук и даже вкус и запах. И потом, через многие годы малейшее повторении одного из этих ощущений переносит тебя в тот самый запомнившийся миг…
…Я шагал по бурым угловатым глыбам, карабкался вверх по каменным завалам и, поднимая клубы белесой пыли, скатывался вниз по другую их сторону. Ущелье казалось бесконечным и, несмотря на свою однообразность, манило все дальше и дальше вглубь. Я не заметал как прервалась связь с Виктором, я все шел и шел, слыша только свое дыхание. И вдруг ущелье помрачнело, вал темноты откуда‑то из‑за спины и каменные стены стали беззвучно сжиматься, стараясь раздавить меня. Волна леденящего ужаса прокатилась по телу и я, вскрикнув, обернутся. С трудом приходя в себя, я кое‑как сообразил что это всего тень небольшого облака, стремительно полетевшего надо мной. Через мгновение ущелье опять озарилось прежним светом, но было оно уже не то, было оно чужим, пугающим. Я позвал Виктора, он молчал. Необъяснимый, неподконтральный, как в детских снах, ужас снова охватил меня и я бросился бежать, безоглядно и не разбирая дороги. У выхода из ущелья я столкнулся с Виктором. Увидев мое испуганное лицо сквозь запыленное стекло гермошлема, он наверное испугался не меньше моего. Кинулся ко мне: «Вальтер! Что? Что случилось?», а я и объяснить толком ничего не могу… Потом мы долго смеялись.
…А на другой день Виктор погиб. Я до сих пор не могу понять как это случилось, ведь я потерял его из виду всего на каких‑то две секунды. Две роковые секунды. Что могло произойти за эти считанные мгновения? Что?..
…Мы вылетели на рассвете на поиски пропавшего киберразведчика. Наши одноместные скайеры шли над самыми скалами; каньоны и трещины, залитые густой черной тенью, четко выделялись на фоне бурой равнины плато. Мы с Виктором весело трепались ни о чем, что называется «засоряли эфир». Вскоре Части Следующая плато кончилось и на северо–востоке показался черный провал озера. До места, откуда поступило последнее сообщение разведчика, оставалось еще минут пять полета, но Виктор вдруг изумленно чертыхнулся и, завалив скайер на бок, ушел в левый разворот с набором высоты. Я повторил его маневр и увидел высоко в небе стремительно уносящуюся в зенит вереницу пурпурных огоньков, похожих на сигнальные ракеты. Мы рванулись вверх на предельных режимах и лишь догнав вереницу, убрали форсаж и по восходящей спирали закружили вокруг нее. Ослепительно сверкающие шары имели четко ограниченную сферическую форму. Достигнув потолка полета, где короткие крылья скайеров уже не могли удержать тяжелые машины, мы, проклиная себя за то, что не привязали цепочку шаров к ориентиру на местности, круто пошли вниз, — должны же были эти шары откуда‑то вылететь. Мы разом забыли о пропавшем киберразведчике, а ведь это должно было нас насторожить, — геологические киберы очень живучи, их не так‑то просто вывести из строя. Мы зигзагами прочесами скалистый район, вышли на плато. Виктор крикнул, что заглянет в ущелье. Его скайер накренился, оранжево блеснув бортом, отошел вправо и нырнул в черный провал каньона. Я сразу же последовал за ним, я задержался лишь на каких‑то две секунды, чтоб не свалиться прямо на машину Виктора. Каньон был на удивление прямым, далеко впереди светлел выход в ярко освещенную пустыню. Я ожидал увидеть в этом просвете скайер напарника, но его в каньоне не оказалось. Я вызывал Виктора на основных и дополнительных частотах, он молчал. Я прошел каньон до конца, развернулся над пустыней и, включив прожектора, вернулся в ущелье. Ничего. Ни скайера, ни его обломков. Я прочесал весь каньон из конца в конец, потом поднялся над плато и огляделся. Виктора нигде не было? Дикий, нечеловеческий ужас охватил меня, я представил крохотную сверкающую песчинку своего сканера, повисшую в необъятных просторах неба над бескрайним мертвым каменным миром. Эта страшная планета вдруг разулась в моем воображении до размеров Вселенной, стала бесконечной во всех направлениях, на миллиарды световых лет вокруг мне грезились лишь зеленая бездна неба и враждебные бурые камни! Один, совсем один. Я кричал, срывая голос, вызывая Виктора, хотя ларингофоны прекрасно улавливали даже шепот…