— Может быть, Василий, вам надо отдохнуть?
— Нет-нет, я должен вам все рассказать, иначе будет поздно. Два дня тому моя любезная Катя сказала, что не будет больше любить меня. Это как удар среди ясного неба. Я был расстроен, потерян, зол. Схватил первое попавшееся под руку и ударил ее в висок. Она ойкнула, бедняжка, и обмякла.
— Простите, Василий, вы говорите, что дело произошло у Николаевского моста, но откуда там стол?
— Я сказал «стол»? Нет, не может такого быть, стол дома был, это я потом, чтобы моя Катенька никому более не досталась, отнес к мосту, там, знаете ли, прорубь в реке, — он показал рукой куда-то вдаль.
— Понятно, вы говорите, два дня прошло. Где вы были все это время?
— Два, точно два. Я эти дни по городу ходил, с собаками спал чтобы теплее было. И кольцо в кармане таскал, боялся к нему при коснуться. Даже когда руки мерзли, в карман не опускал.
— Как фамилия Кати и где она проживает… проживала?
— Не помню, — посетитель искренне удивился и поднял руку отогнутыми двумя пальцами вверх, — два дня силился вспомнить, но не смог. Словно кто стер из памяти, даже лица увидеть не смог.
— Понятно. — Иван Дмитриевич дернул шнурок, закрепленный у правой ножки стола. На вызов явился дежурный чиновник словно стоял за дверью. — Отведите-ка Василия Осипова в камеру, — распорядился Путилин, — и позовите мне врача и кого-ни будь из агентов.
— Так точно.
— И повнимательнее, — Путилин указал глазами на молодого человека, — пусть отдохнет и отогреется от зимней стужи.
Чиновник взял под руку Осипова.
— Пройдемте.
— Да, я готов. Меня сегодня на каторгу отправят?..
Когда Путилин остался в одиночестве, не возникло сомнений что посетитель, назвавшийся Василием Осиповым, скорее всего наговаривает на себя в болезненном приступе. Заявлений о про паже девиц не поступало. Оснований нет называть юношу убийцей Похоже, молодой человек больше нуждается во врачебном уходе чем в сидении в камере.
В очередной раз в дверь кабинета громко постучали.
— Войдите, — произнес Путилин с глубоким вздохом.
— Иван Дмитрия, разрешите?
В кабинет вошел агент Иван Соколов, тридцати одного года высокого роста. Глаза у него были до того синие, что казалось смотришься в безоблачное небо, однако хватку имел волчью, если накопает что-либо, даже маломальское по делу, никогда не отступится, пока не выяснит для себя все обстоятельства дела. Сколью помнил Путилин, Соколов носил короткие, рано начавшие редеть волосы.
Начальник указал рукой на стул.
— Ты видел молодого человека, что провел час в дежурной ком нате?
— Так точно.
— Он утверждает, что совершил убийство. — Иван Дмитриева поднялся с кресла. Соколов вскочил было, но начальник жестом указал, мол, сиди. — Я подозреваю, даже уверен, что он болен, поэтому верить его словам у меня нет никакого резона. Молодого человека зовут Василий Осипов, добиться от него, где проживает невозможно, поэтому поезжай в адресную комиссию и там уточни адрес. Потом узнай, где он жил, с кем встречался, в общем, обо всем, и в том числе, была ли у него знакомая по имени Катя. Жива ли она? Если будет возможность, постарайся с ней встретиться. Понятно?
— Так точно, — Соколов поднялся.
— Ступай. Надеюсь результат получить к вечеру.
Дверь мягко закрылась, и Путилин остался в своем излюбленном кресле, размышляя об изгибах жизни, которые преподносят иногда неприятные минуты. Молодой человек, наверное, студент одного из университетов, то ли тронулся головой от усердного учения, то ли в самом деле стал душегубом.
Путилин взял железное кольцо, взвесил в руке. Да, таким можно отправить к праотцам, если ударить в висок. Осмотрел со всех сторон: какие-то рыжие следы присутствуют, но нет полной уверенности, что это кровь.
Вновь возвратился к вчерашним донесениям о происшествиях в городе.
Столица с каждым днем растет. В нее прибывают новые люди. Когда-то окраиной столицы была Фонтанка, а теперь возвышаются дома и за Обводным каналом.
Ранее Путилин думал, что Манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости был благом для государства, но теперь, возглавив сыскную полицию, поменял свое мнение. Сколько таких хлебопашцев обрели свободу, но потеряли землю и поэтому разбрелись в поисках лучшей доли по городам. В Петербурге с прибывающими идет вверх число преступлений. Нет, Иван Дмитриевич привык выполнять свою работу и не жаловаться на трудности, ведь под его началом думающие сотрудники, способные сократить число разбойников и убийц.