Дорога в эдем пересекает Москву, первую любовь и единственную родину хозяев. Однако им трудно сохранять возвышенное чувство в мегаполисе, который этому не способствует, меняясь с такой калейдоскопической быстротой, что коренные москвичи, да еще бог знает в каком колене, теряются. Хозяйка особенно переживает и хватается за щеку, как будто внутри ноет зуб. Нет улицы, где стоял ее детский сад, и самого сада тоже, нет старинного дома на Тишинке, нет скверика, куда молодые студенты убегали с занятий на свиданку, нет кинотеатра, где юные Шура с Жорой сидели, прижавшись, на последнем сеансе, нет, нет, нет. На месте исчезнувших артефактов новые, наверняка более удобные и, на чей-то вкус, красивые объекты, но чужие. Мы чужие на этом празднике жизни, цитирует хозяйка великого комбинатора. Мне понятно это состояние — коты привыкают к месту и ненавидят перемены. Но дикие коты тиграми защищают свою территорию, а вытесненные агрессивными варягами москвичи по большей части сопротивляться не способны. То ли кишка тонка, то ли вырождение вида. Варягам тоже не сладко, поскольку они должны все время подтверждать свое право обладания новой враждебной территорией и готовы молниеносно растерзать того, кто в этом праве усомнится. Поэтому они не любят Москву, а любят свою малую родину, где прошло их детство, где им было спокойно и где с тех пор мало что изменилось. Так и маются все, прежние и новые, в городе нелюбви. Жесть.
Заканчивается Тверская, которую хозяева, путаясь, именуют улицей Горького, прямо красавец Кремль, направо Манеж, слева апофеоз современного градостроительства — гостиница «Москва». Щелк… Это ж надо умудриться сломать домище, которому бы еще сто лет стоять, и построить на его месте точно такой же. Будь у меня шляпа, я бы снял ее в восхищении перед талантом людей, виртуозно направивших в русло собственного кармана государственные финансовые потоки. В детские годы я наблюдал из машины за пошивом одежд для голого короля, а когда триумфатор был явлен народу с телеэкрана, замер в ожидании едких домашних комментариев. Хозяйка, поджав губы, покачала головой, хозяин, вперив взгляд в экран, поиграл желваками, оба не проронили ни звука. Наверное, если долгое время получаешь по мозгам, на это тоже вырабатывается иммунитет.
Из Москвы выскакиваем на Рязанку — понеслась птица тройка. Подмосковье замелькало, можно поспать.
Белые Омуты последняя остановка на пути хозяев, исколесивших Подмосковье с целью приобретения пристанища к пенсии. Предпоследний вариант мы осмотрели вместе, потому что меня, тогда несмышленыша с уязвимой нервной системой, побоялись оставить дома одного. Щелк; давнее видео.
Дорога вела на север, до пункта назначения я проспал в машине, а когда очнулся на руках хозяйки, надо мной было хмурое серое небо, передо мной такого же цвета лицо риелтора, сбоку и чуть поодаль неопрятно одетая широкая женщина средних лет, владелица недвижимости. У риелтора бегали глазки, у владелицы туда-сюда сновали коротенькие ножки, за которыми, казалось, не поспевало массивное тело. Перед осмотром я в первый раз в жизни оказался на сырой земле, где, не снеся восхищенья, описался. После несдержанного отправления естественной надобности и обратного вознесения на руки состоялся вояж к объекту, явившему собой, условно говоря, хибару, выставленную на торги за немереные деньги.
— Вот у вас в объявлении написано «крепкий двухэтажный дом с коммуникациями», а где все это? — спокойным баритоном, поднаторев на предыдущих просмотрах, спросил хозяин.
— Ну да, — так же спокойно, на полтона выше, отведя глаза в сторону, ответил риелтор, — второй этаж не готов, но помещение-то есть, вы можете сделать.
— А коммуникации?
— А что коммуникации? — включилась владелица впереди хозяина, обернувшегося на контральто. — Свет есть, во дворе, вон, видите, колодец, можно завести в дом воду.
— А газ? Написано магистральный.
— Разве? Газ баллонный. Но скоро потянут магистральный.
Хозяин окинул взглядом представителей продающей стороны, дом, участок, улыбнулся и направился к своему автомобилю. Заподозрив, что мошна с деньгами сейчас уедет, а хибара с выкопанной рядом огромной ямой, названной местом для бассейна, который можно сделать, останутся, глазки и ножки кинулись в погоню.
— Подождите! Мы можем немного уступить!
— Немного? — придав меццо-сопрано наивность, обернулась со мной на руках хозяйка, раззадоренная наглостью и скупостью. — Сколько же вы хотите за наши возможности сделать из вашей недвижимости то, что написано в объявлении?
Владелица назвала окончательную сумму, однако, увидев вскинутые брови хозяйки, расправила плечи и повысила регистр: