— Весу тебя как-то несимпатично выходит.
— Почему? Ты сам дал определение личности как самодостаточного манипулятора, я с тобой совершенно согласен. Леля достойна возглавить семейный отряд, все члены которого поступают так, как считают нужным, — Бегемот, словно танцор, сделал широкий жест лапой в сторону, — будучи абсолютно уверены, что делают это ради блага ближнего.
— Но все-таки они любят друг друга. И меня… Как умеют…
Кота опять пробил хрюк, перешедший в кашель, он постучал себя лапой по груди и прохрипел:
— Умеют они с любовью делать исключительно под себя, кхе, кхе, тебя вот без яиц любить гораздо сподручней. Не могу, комические куплеты, честное слово, кхе. Придите ко мне, свободные человеки, звучащие гордо, я поведу вас по дороге, вымощенной вашими Любовями, добром с кулаками и благими намерениями! — Бегемот патетически воздел лапы и замер.
Меня, оглоушенного будто пыльным мешком, обступило то, что называют мертвой тишиной. Записал, перечитал, отпал.
21 ноября
Поздняя осень, Москва, авитаминоз. Пора подкрепить силы, подключить питание. Подзарядка, даже в воспоминаниях, идет от Сони, единственного моего друга среди людей. Мы подружились на даче, когда ей было три, а мне четыре человеческих года, во время приезда ее семьи на майские праздники.
До того руководимые Митей хозяева вроде бы старались соблюдать условия игры, стали заезжать к детям пореже, особенно свекор, однако свекровь с упорством, достойным лучшего применения, все же пыталась достучаться до мозга и сердца невестки. «Не понимаю логики, — удивлялась она, — летом держать ребенка в Москве, а весной лететь в Крым на смотрины к старикам. И море холодное, и сами не отдохнули, и ребенка измотали». Как назло, малышка после путешествия подцепила какую-то инфекцию, долго и тяжело болела, чем после выздоровления подвигла бабушку на нелицеприятный разговор, который и состоялся в тот самый приезд на дачу. Невестка не приняла на свой счет претензий свекрови, уверяя, что виноват в болезни дочки аэропорт, наполненный миазмами, и Митя, согласившийся совершить перелет, хотя, сияя глазами, «делила» она, «мои бабушка с дедушкой так были рады повидать правнучку. И я так рада была их повидать. Меня ведь до школы, а потом и Сашу родители каждый год к ним отправляли. На все лето».
Сам визит продемонстрировал невероятную близость мамы и заметно подросшей дочки, которая в буквальном смысле не давала Леле шагу ступить, постоянно хватаясь за штанины домашних брюк. На остальных членов семьи Соня смотрела букой, капризничала, а по отношению к папе даже проявляла агрессию, набрасываясь с кулачками и обзывая «дулаком». Мама, собрав в глазах строгость, грозила пальчиком, дочка хлюпала носиком, после чего обе удалялись в спальню, откуда вскоре раздавался общий звон колокольчиков.
Семейство, исключая приезд и отъезд, провело на даче полный день, подвергший правильную Александру Владимировну тяжелейшим испытаниям, из которых основными были по-прежнему не задействованные горшок и режим. Накануне отойдя ко сну за час до полуночи, Соня назавтра встала в десять, невестка с сыном не торопились, и бабе Шуре невольно пришлось взять на себя подготовку к завтраку и само кормление, потому что «невозможно же смотреть, как ребенок слоняется неумытый, растрепанный и голодный». Однако своенравный ребенок умываться и причесываться отказался наотрез, вплоть до истерики. Родители не реагировали, Шура возмущенно смотрела на Жору, Жора предостерегающе на Шуру, которая в результате с тяжким вздохом отправилась варить овсяную кашу. Внучка к каше отнеслась настороженно. «Это вкусно, возьми маленькую ложечку, попробуй», — предложила бабушка. За взятой не с того конца, но быстро перевернутой ложечкой последовала другая, потом еще, пока вся каша не исчезла. Возникший папа, пожелав всем доброго утра, достал из холодильника привезенный детский йогурт и немало изумился, увидев пустую тарелку, а рядом перепачканную комковатым кремом рожицу дочки. Возникшая мама на вопросительный взгляд мужа отреагировала спокойно: «Она и дома сама ест, ты просто не замечал. Пойдем, милая, я тебе памперс поменяю. А то негигиенично сидеть в мокром. И умыться надо. А то после такой еды на щечках появится раздражение». Два ноль в пользу Лели.