Также немало, но язвительных слов было сказано в адрес главреда их таблоида, за глаза называемого Горынычем. Все сходились на том, что уж если кому бы следовало возглавить редакцию их микротиражки, то, конечно, ему, Никите. Только он смог бы вывести газету из плачевного состояния и увеличить тираж до приемлемого уровня.
Никите в равной степени было наплевать на увольнение и на вызовы судьбы, поскольку сам он был невысокого мнения о своей работе в этой захудалой газетке, гордо именуемой «Вестник».
Вестник чего? Всякой дребедени, не раздумал он.
На кухне из оставшейся закуски он сделал бутерброды с сыром и ветчиной и сварил кофе. В холодильнике оказался порядочный кусок бекона, и Никита оставил его на вечер, чтобы обжарить с яичницей.
После завтрака он сел в кресло напротив окна.
В чистом небе сияло солнце, словно приглашая на прогулку.
А почему нет? Никита накинул куртку и вышел на улицу.
И вправду, утро было чудесное: ясное и тихое, с легкой прохладой ранней осени.
Он вышел на берег реки и облокотился на чугунные перила. Мутный поток какое-то время занимал его, но потом пришла очевидная мысль: все в жизни течет, все изменяется. Включая твердые решения начать новую жизнь.
Он достал мобильник.
— Серега, привет. Это я.
В ответ он услышал:
— А… Привет, привет, профессионал бойкого пера. Как ты после вчерашнего?
— Прекрасно. А ты?
— Лучше не спрашивай.
— Понял. Тема закрыта. Скажи мне другое: кого сбили у деревни Кочки? Ты не в курсе?
После паузы Сергей со вздохом сказал:
— А тебе-то что? Опять ищешь приключения на свою задницу?
Значит, в курсе, понял Никита.
— Так… Общее любопытство.
— Знаешь что? Засунь его куда подальше. И вообще переключись на другую тему, — посоветовал Сергей.
— Как например?
— Освещай, например, что-нибудь про любовь, а не местные разборки.
— Ага… Про любовь к родному краю и высоким надоям молока.
— Вот уже и тема есть. Могу дать адресок вполне симпатичной доярочки из ближней деревни. Возьмешь у нее интервью. Только Светке не говори, что по моей наводке.
— Лучше дай адресок, кого сбили.
— А зачем он тебе?
— Хочу выразить сочувствие семье погибшего.
— Извини, Хмель, не до тебя. Пока.
Никита услышал короткие гудки и усмехнулся. Репортера криминальной хроники, пусть даже отставного, соплей не перешибешь. Сергей это понял, когда снова услышал его голос.
— Я не успел тебе сказать главное.
— Да? И что же это?
— Видишь ли, в чем дело… Мне последний гонорар отягощает карман, а в нашу точку завезли чешское пиво и свежего леща.
— А я тут при чем? — спросил Сергей и подумал: паразит бьет ниже пояса.
— В общем, так: встречаемся в обед на точке.
Теперь отбой дал Никита.
До обеда оставалась уйма времени, и он набрал телефон Светланы. Ждать пришлось долго. Ясное дело: Светка обижена. О его увольнении она узнала из вторых рук и не пришла к нему.
А в самом деле, почему он ей не позвонил?
Идиотское самолюбие. Тем более идиотское, что Светлана все равно бы рано или поздно об этом узнала. Утечка информации скорее всего прошла через Татьяну, секретаршу Горыныча и, главное, по совместительству близкую подругу Светланы.
Тем более он идиот.
Была ли в том виновата неплотно закрытая дверь в кабинет Горыныча вкупе с непомерным любопытством секретарши или чрезмерно громкий крик глубоко возмущенного Горыныча, теперь уже не важно. Факт остается фактом: Светка была в курсе его дел.
Длинные гудки барабанили ему уши. Светик не отзывалась. Домашний телефон у нее с определителем, и сейчас она размышляет брать трубку или не брать. Как будто не знает, с кем имеет дело.
Наконец она сломалась и трубку взяла.
— Ну, что тебе надо?
«Вот так приветствует любимая девушка», — подумал Никита.
— Как что? Тебя увидеть.
— Зачем?
— Без всяких зачем. Просто увидеть тебя. Напротив себя.
— Ты весь в этом.
— В чем?
— Ты в каждом ищешь свое отражение. Неужели я похожа на зеркало?
«Если да, то в прекрасной раме», — подумал Никита. Светлана была красивой девушкой. Высокая и стройная, с длинными русыми волосами и карими глазами. В ней был тот шарм, который не проходит с годами. И все это сочеталось с веселым нравом.