— А кто был следак?
— Вот здесь вторая загадка. Его убили. И убийцу не нашли.
— Постой-постой… А фамилия следака была не Вязов? — спросил Никита.
— Он самый.
— И вел он дело об убийстве Виталия Кораблева.
— Точно, — подтвердил Сергей, с любопытством глядя на Никиту.
Никита набрал полные легкие воздуха и с шумом выдохнул.
— Ну как же я раньше не вспомнил и не подумал о нем. У нас есть Юрий Викторович Кораблев, брат убитого. Он лично знал Вязова. У него целая картотека по этому делу. Едем к нему!
— К чему такая спешка? Я с этим Гусевым домой прихожу только ночевать.
— Я тоже.
— Из чего следует, что Кораблев подождет.
— Значит, завтра с утра?
— Утро вечера мудренее. Завтра и решим, — сказал Сергей.
— Кстати, Вязов случайно был убит не кастетом?
— Нет. Выстрелом из пистолета.
Утром они решили, что начнут с Лагоева. Сергей договорился с ним о встрече.
Лагоев принял их в присутствии адвоката. Им оказался господин Бершман. Вместе они представляли собой разительный контраст: невысокий и склонный к полноте Лагоев, с залысинами на висках и резкими движениями темпераментного человека, несколько небрежно одетый, но в белой сорочке и в галстуке, — и Бершман, высокий и худощавый, с черными, зализанными на пробор волосами и в костюме с иголочки.
— Неплохой выбор, — глядя на него, сказал Сергей. — И любопытное совпадение: находящийся в СИЗО Гусев тоже выбрал себе в адвокаты вас, господин Бершман.
— Весьма польщен, — индифферентно ответил адвокат.
Сергей повернулся к Лагоеву.
— Артур Рафаилович, вы человек дела и знаете цену времени, — сказал он. — А потому сразу перейдем к делу.
Сергей достал фотографию и блокнот.
— Надеюсь, вы не будете отрицать факт знакомства с Гусевым, — сказал он, показав снимок.
— Разрешите мне посмотреть, — вмешался Бершман и протянул руку к фотографии.
Пока адвокат рассматривал снимок, Лагоев вызвал секретаршу. Это была немолодая женщина с белокурыми волосами, скромно одетая и в очках.
Никита с Сергеем не знали, что, увидев предыдущую секретаршу — девицу с подиума, ровным счетом ничего не смыслившую в секретарских обязанностях, — Анька поставила вопрос ребром: либо я, либо она.
— Чай, кофе? — спросил Лагоев у своих гостей.
Никита с Сергеем от всего отказались.
Лагоев отпустил секретаршу.
— Ну и что? — через минуту сказал адвокат. — Молодые люди сидят за столом. По-видимому, бражничают. И я не вижу здесь уважаемого Артура Рафаиловича.
— Он скромно сидит с краю за пиршественным столом, — сказал Сергей. — Это снимок тридцатилетней давности, но вы же понимаете, господин Бершман, семейный альбом господина Лагоева поможет нам проследить по годам, как видоизменялся ваш клиент.
— И что дальше? Осмелюсь предположить, что за давностью лет мой клиент успел забыть эту встречу и ее участников.
— С одним из них, то есть с Юнусовым, ваш клиент виделся не далее как вчера.
— Ну и что? — пожал плечами господин Бершман.
— И Юнусов до сих пор помнит ту вечеринку и ее участников.
— Это его решение. Очевидно, они были близкие ему люди. Но не моему клиенту, — сказал адвокат Лагоева, не выпуская инициативу из своих рук. — Артур Рафаилович — я предполагаю — принял участие в той вечеринке единственно потому, что был знаком с господином Юнусовым. Именно поэтому он был приглашен туда. Так что я не вижу ничего криминального в этой фотографии для моего клиента, какие бы преступления ни были предъявлены остальным персонажам снимка. Случайная встреча, случайный снимок.
— Эта, — с ваших слов «случайная», встреча имела далеко идущие последствия.
Сергей положил на стол блокнот.
— Обратите внимание; на первой странице блокнота список, пользуясь вашей терминологией, господин Бершман, бражников, И все это персонажи со снимка. А дальше идут разные даты и столбиком написанные цифры. Все они заканчиваются сокращением «руб.». Осмелюсь предположить, что все это написано рукой Артура Рафаиловича.
— Дайте-ка мне взглянуть, — сказал адвокат и протянул руку к блокноту.
— Пожалуйста.
Бершман пролистал несколько страниц и, пожав плечами, сказал:
— Опять-таки ничего криминального не вижу. Молодые люди были поклонниками преферанса и потехи ради вели записи.
— Среди поклонников преферанса трудно представить Рогова, Смагина и Лосева.
— Те резались в очко, — не задумываясь, ответил Бершман.