Стало быть, cherchez la femme — как говорят французы, ищите женщину.
«Слава богу, что сохранились в столице заведения для услады мужского желания и еще печатают газеты с объявлениями о сдаче в наем жилья». Лупус отодвинул опустевшую чашку.
Для начала полистал ранее купленные «Петроградский листок», «Петроградские ведомости» и «Столичную жизнь», перебрал улицы, на которых можно остановиться, чтобы, не привлекая внимания, исчезать по ночам. Обвел карандашом адреса и направился по ним, чтобы на месте посмотреть, подходят ли ему, в первую очередь, дома.
Только пятый адрес — Скобелевская улица, дом 4 — привлек внимание Лупуса расположением. Вход в подъезд сразу под аркой, второй этаж с железной лестницей, проходящей вдоль одного из окон, и черной лестницей, на которую вела заколоченная в прошлом году дверь. Квартира в три комнаты давала хороший обзор в разные стороны: и во двор, и на улицу, и на соседние строения.
— Когда бы вы, любезный Лев Ульянович, желали въехать в квартиру? — управляющий доходным домом льстиво улыбался, карман грели несколько крупных банкнот.
— Видимо, сегодня. — Лупус небрежным движением сбросил пылинку с лацкана пиджака. Задумался на миг. — Да, сегодня. Распоряжусь, чтобы привезли мой багаж с Николаевского вокзала. И думаю, что моей жене здесь понравится. Она не любит людской толчеи, а здесь тихо и спокойно, как в каком-нибудь уездном городке, где течет размеренная жизнь.
— Воистину так. — Управляющий не смел перечить выгодному постояльцу. В последнее время почти половина квартир в доме пустовала, жители еще по прошлому году разъехались кто куда. Как говорится, голод — не тетка. Перебои с продуктами, бандиты во всякое время суток, постоянная стрельба, когда непонятно, кто берет верх и кто кого стреляет. Поэтому появившегося нового жильца упускать нельзя.
— Разрешите откланяться, — Лупус прикоснулся к тулье шляпы.
— Ждем, Лев Ульянович.
— Так, двое под окна, — сузил глаза Кирпичников, взглянув на Громова, — один на лестницу этажом выше, второй у входной двери, а мы с тобою к двери и предупреди, чтобы стреляли только по ногам. Нам бандит нужен живым. Постой, Сергей, — начальник придержал сотрудника за рукав. — Если дверь дубовая, нам ее не взломать, тогда останемся здесь, пока патроны у него не закончатся. — И он умолк, над чем-то размышляя.
Аркадий Аркадьевич выглянул из-за угла и посмотрел на окна квартиры, в которой находился один из участников банды.
— Высоко. Лестница нужна.
Громов отправил одного из сотрудников к дворнику.
Прошли в молчании пять минут.
Агент вернулся с небольшой, едва аршина, лестницей.
— Ставишь лестницу у окна, по знаку разбивай окно — и в комнату, — напутствовал Кирпичников одного из агентов. — Только смотри в оба, стреляй по ногам. Ты, — он указал пальцем на второго сотрудника, — подашь знак, когда я махну.
Сотрудники разошлись по местам. Аркадий Аркадьевич первым подошел к двери. Провел по ней рукой. Работа была добротной, как все изготовленное в прошлом веке.
За спиною тяжело дышал Громов. Волнение не отпускало, и в сердце притаился проклятый страх. Начальник уголовного розыска несколько раз тяжело вздохнул, чтобы избавиться от гнетущего чувства неудачи.
— Готов? — тихо спросил он Сергея Павловича и спиной почувствовал, как тот кивнул, не думая, что Кирпичников его не видит.
Аркадий Аркадьевич ступил на шаг в сторону от двери, взглядом указал Громову встать по другую сторону, чтобы, если бандит начнет стрелять, стена защитила от пули. Ладонь вспотела. С раздражением Кирпичников вытер ее о пиджак и постучал кулаком в резное дерево.
Тишина.
Спустя минуту раздался топот сапог. Его начальник уголовного розыска не только слышал, но и ощущал кожей.
— Кто? — Голос глухой, но довольно громкий. Пашка не думал об опасности, чувство притупилось. Теперь он больше ощущал головную боль и позывы извлечь из себя употребленное вчера.
— Сидоровы тут живут? — Аркадий Аркадьевич хотел, чтобы слова звучали без предательской дрожи, но не смог совладать с собой. Голос дрогнул.
— Что надо?
— Так братья Сидоровы тут проживают?
— Ну, мы, а что?
— Из Псковской губернии? — Кирпичников подал знак, чтобы ставили лестницу и были готовы.
— Нет, из Екатеринославской, — бандит за дверью с трудом произнес длинное слово.