— Я тоже ломал голову над этим, и у меня все черточки сходятся в правлении Механического завода Сан-Галли.
— Мы одинаково мыслим, Аркадий. Жена, сестра, любовница?
— Не знаю, Сергей, не знаю. Выяснил, что за женщина проживает с Чернявеньким?
— Мы так уверенно говорим, что в загородном доме живет Жоржик, и не предполагаем ничего иного. А вдруг ошибаемся?
— Но Федькин подтвердил, пусть косвенно, но сознался, что со «шнифером» он встречался.
— Допустим, так. Но я могу выразить сомнение?
— Конечно.
— Если Федькин, не чувствуя за собой особой вины, водит нас за нос?
— Допустим.
— И в доме живет посторонний делу человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте?
— Хорошо, что ты хочешь сказать?
— Если женщина, живущая, пусть будет Жоржиком или кем иным, наводчица и через этого господина передает нужные сведения главарю?
— Тогда главарь не получит сведений и не будет знать место следующего ограбления, ведь Федькин арестован сразу же после встречи?
— Тоже верно, — согласился Громов, — и тогда я не знаю, как быть в данном случае.
— Через своих агентов ты не пытался узнать, кто поселился в загородном доме нашего скупщика?
— Пока не представился случай.
— Сергей. Даю тебе один день, но так, чтобы ни она, ни мужчина ее, ни скупщик ничего не заподозрили. Сам понимаешь, что нам отступать некуда, пора брать остаток банды или хотя бы главаря.
— Сделаем, — неуверенно произнес Сергей Павлович.
Лупус расплатился с официантом, и они вышли на улицу. Прохладный вечерний воздух дышал свежестью, и чувствовался какой-то странный, едва уловимый цветочный аромат — смесь розы, ландыша и почему-то фиалки.
— Вы не против, если мы пройдемся пешком? — спросила Анна.
— С удовольствием, — улыбнулся мужчина. Он не боялся, что кто-то сможет его узнать в столице. Время хотя и играло против него, но надо было завершить начатое.
Громов поднял документы в Департаменте имуществ. За Веней Прозрачным числилось семь доходных домов, оформленных на подставных лиц, и шесть загородных, пять из которых находились в Республике Финляндия, оставшейся в составе России, но проявляющей определенную степень самостоятельности. Верховный Правитель Керенский указом от 25 декабря прошлого года разрешил формирование местного правительства и в случае победы над Германской и Австро-Венгерской империями гарантировал образование государства финнов, которое будет признано действующим Советом Министров и которое сразу же заключит договор о мире и сотрудничестве между вновь созданным и старым государством. Жителям обеих стран гарантировалась неприкосновенность частной собственности. Поэтому Прозрачный не волновался о будущем, а вкладывал деньги в покупку домов по обе стороны границы.
Оказалось, что в Озерках проживает некая Матрена с мужем Григорием Францевичем Краузе. Обстоятельство немного озадачило Громова. Неужели медвежатник приехал с женой на дело? Статная дама тридцати двух лет, с копной соломенных волос, приветливым улыбчивым лицом и с холодными оценивающими глазами, так зорко смотревшими на собеседника, что складывалось впечатление — видит насквозь.
Сергей Павлович не ожидал такого поворота. Григорий Францевич никогда не показывался на людях. Всегда стремился скрыться в доме или быстрым шагом пройти по улице, не останавливаясь на разговоры с соседями.
Громов доложил Аркадию Аркадьевичу.
— Очень интересно, — сказал начальник уголовного розыска, прищурив за очками глаза. — Ай да Прозрачный. Либо он не знает, кто поселился в загородном доме, либо он и является тем, кто меняет деньги банды на камни.
— На камни? — удивился Сергей Павлович.
— Да, на бриллианты, алмазы и другие драгоценные кашки. — Увидев удивленный взгляд начальника первой бригады, пояснил: — Они весят немного, багаж невелик. Да, все забываю спросить, ты запросил сведения у московской уголовки по поводу Ивана Кошеля?
— Пока ничего не пришло.
— Да и не придет, — констатировал Кирпичников, — ЧК своих не сдает.
— Ты и вправду знаешь, что Кошель, пользующийся непререкаемым авторитетом среди бандитов, осведомитель?
— Вычислил по кое-каким приметам.
— Понятно, ты хочешь сказать, что Кошель может знать Лупуса?
— Не знаю, — признался Аркадий Аркадьевич, — как и не знаю, почему москвичи не предупредили нас о приезде целой банды.
— Может быть, берегут Ивана?
— Может, и берегут, но нам только худо от такого бережения.