— Кто-то к нему заходил накануне? — удивился Кирпичников.
— В том-то и дело, что никто. Обход охранник делал каждый час, на что уходило около десяти минут.
— Странно. — Аркадий Аркадьевич почесал щеку деревянной частью ручки. — После усыпления охранника могли войти через центральный вход, но поступили как новички, не уверенные в действии зелья?
— Возможно, но определенного ответа у меня нет.
— Хорошо. Как вскрыт сейф?
— Все тем же способом, что и другие. Видна рука нашего Жоржика.
— Сан-галлиевский? — начальник спросил о марке сейфа.
— Он.
— Значит, сколько мы имеем на сегодня вскрытых сейфов?
— В шести местах семь. У ювелира Оркина было два.
— Это к нему через пустующую квартиру проникли?
— Совершенно верно, разобрали стену. И любопытно то, что соседи ничего не слышали. Призраки какие-то, а не преступники.
Кирпичников тяжело вздохнул.
— Что собираешься делать?
— Ищем. — Сергей Павлович наклонил голову к левому плечу. — По косвенным данным, в банде от шести до десяти человек. Проверен практически весь город, и нигде такое количество господ мужского пола не отмечено, я имею в виду гостиницы, доходные дома, постоялые дворы.
— Значит, селятся по одному, может быть, по двое, чтобы не привлекать внимания.
— Я пришел к такому же выводу, но при таких условиях нам никогда не вычислить места их проживания.
— Ты не думал, как они собираются вместе?
— Думал, но как, мне неясно. Может, сговариваются заранее и очередное место намечает главарь?
— Тогда выходит, что главарь наметил далеко идущий план, ведь почти два месяца банда орудует в столице и ни разу ни в чем не ошиблась.
— В том-то и дело.
— Как я понимаю, до сих пор у нас никто из них не известен?
— Один из сторожей упоминал два имени.
— Какие же? — спросил Кирпичников.
— Лупус — по нему ничего нет, даже прозвище не встречается ни в одной картотеке.
— Лупус, говоришь?
— Лупус.
— Волк, значит.
— И по Волку разыскивали — не упоминается.
— А второй?
— Ваньша. По этому ясно, что из Сибири, хотя, — усомнился в своем предположении Громов, — может быть, каторжный, там его и прозвали. Вот на сегодняшний день я проверил и установил, что в столице из крупных скупщиков остались двое заслуживающих внимания. Только они способны покупать драгоценности, заплатив сразу всю сумму, а суммы немалые. Если учесть, сколько взято в сейфах. Хозяева указали лишь малую часть, остальное было припрятано и утаено от неприятностей, если правительство решит снова потрясти наших богатеев. Это Илья Стоголов, по кличке Илюша Вареный, и Вениамин Прозрачный…
— Веня, — улыбнулся Аркадий Аркадьевич.
— Он.
Илюша Вареный приобрел известность до войны. В свое время организовал кражу из строгановского дворца бриллиантового колье стоимостью полтора миллиона, умудрился переправить за границу и там продать. Доставил немало хлопот сыскной полиции, но так и остался только в подозрении, хотя считался одним из самых известных скупщиков, не работающих по мелочи.
Веня Прозрачный, старик неопределенного возраста, с лысой макушкой, опушенной седыми воздушными волосами, имел непререкаемый авторитет среди преступного элемента. Говорил тихим вкрадчивым голосом, смотрел на собеседника пронзительным взглядом, больше напоминавшим острейший бур. Никогда ни в каких противоправных делах замечен не был. Однажды, в начале века, его имя произнес один из налетчиков. Разговорившегося бандита нашли в одиночной камере с отрезанным языком, выколотыми глазами и в выпотрошенном виде. Скандал возник нешуточный, никто из охранников ничего не слышал и не видел, всю смену уволили с волчьими билетами. Ходили слухи, что один из стражей был подкуплен. Он приобрел где-то в уезде маленький дом и безбедно дожил дни. Но поздно, имя было произнесено и в анналах сыскного архива сохранилось. Да и присматриваться стали к старику, но не так, чтобы устраивать слежку. Не возникало повода. Только после Февральской революции всплыли подробности жизни Вени Прозрачного, да и то только слухи, хотя фамилия его была и вправду Прозрачный.
— Такого голыми руками не возьмешь.
— Я установил за этими двумя круглосуточное наблюдение. Не знаю, но может, что и выйдет.