— Как-то неожиданно, — сощурил глаза Жоржик.
— Значит, скоро мы уедем из этой страны.
— Видимо.
— Ты не рад?
— Отчего же? Здесь я чувствую себя не в своей тарелке, словно из-за каждого дома, дерева, столба на меня глазеют чужие люди. Бр-р-р, надоело.
— Еще неделя, и мы уедем, — успокоила мужчину Матрена, — всего одна неделя. Или, хочешь уедем завтра? Тебя беспокоит, что планы поменялись и придется сегодня ночью заниматься делом?
— Нет, дорогая, я всегда готов. — Жоржик посмотрел на руки. — Пока они со мною, нам будет достаточно средств на безбедную жизнь.
Лупус в расстегнутом пиджаке сидел в кресле и смотрел на Анну. С одной стороны, было глупостью в первый же день знакомства, он ухмыльнулся, предлагать уехать с ним в далекие края, где их никто не знает и никто не узнает, чем они занимались ранее. Так сказать, жизнь с чистого листа, только настоящее, а прошлое забыть, как неприятный сон.
— Ну что? — спросил Нетопырь. — Нашел приятеля?
— Не приятель он мне, — взвился Билык, — таких приятелей я в семнадцатом на нож сажал.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Васька, — не приятель так не приятель. Согласился? — спросил в нетерпении, даже не поинтересовавшись, нашел ли Петька филера.
— Куда он денется? Сегодня вечером будем с тобою знать, где логово нашего Лупуса.
— Много пообещал?
— Треть от добычи.
— Многовато, — покачал головой Нетопырь.
— Ты же сказал, что его после дела… — И провел ладонью по шее.
— Это самой собой, нам с тобою ни свидетели, ни дольщики не нужны.
Билык подошел к столу, взял бутылку водки и хотел было чалить, но Нетопырь опередил.
— Ты это постой, сегодня у нас тяжелая ночь впереди.
— Ты хочешь сегодня?
— Что тянуть? Раз — и в козыри.
— Оно-то так, но…
— Боишься?
— Не то чтобы боюсь, но опасаюсь.
— Ты, наверное, забыл, что либо пан, либо пропал, — Нетопырь недобро взглянул на подельника и не стал ничего говорить о посещении их квартиры Лупусом.
— Что с Чернявеньким делать будем? Он — личность известная.
— Что-что, — передразнил Васька, — как будто сам не догадываешься?
— Он — не филер какой-то, все-таки знатный «медвежатник»?
— Что ты о нем печешься? Пошел надело с Лупусом, и оба исчезли. Через год о них никто не вспомнит. Воды много утечет до той поры.
Действительно, Билык прикинул, сколько ихней братии сгинуло, не счесть, а здесь в такое тревожное время никому не будет никакого дела.
Нетопырь удивлялся, как это Лупус находит нужные учреждения, чтобы вокруг них вечером и ночью никто из посторонних не шатался. Через две улицы шумела жизнь, несколько питейных заведений, несколько лавок с разным товаром, а здесь к подъезду то на авто, то в экипаже подъезжают солидные люди в новых костюмах. Васька наблюдал больше за ними, чем за самим банком. Брала злость, что кто-то может жить на широкую ногу, а он только считает гроши, когда провернет удачное дельце. Билыка Нетопырь отрядил к другой стороне здания, чтобы подмечал все бросающееся в глаза. Лупус говорил о посторонних, а как их здесь увидишь и различишь, если они одеты богато и не сморят по сторонам пугливым взглядом, а ходят как хозяева. Вон как суетятся привратники, двери открывают и чуть ли не до земли кланяются. Интересно, сколько там охраны будет. Это не лектрическая, твою мать, не выговорить, компания, а цельный банк.
Матрена задержала за рукав Жоржика, тот повернулся.
— Что?
— Давай присядем на удачу.
Чернявенький дернул плечом.
— Давай.
Присели, на несколько секунд замерли.
— Ну, с Богом, дорогой, — женщина перекрестила Жоржика и поцеловала в губы, — с Богом.
Билык лицом не показывал волнение, но видом был дерганый, не похожий на того, что всегда.
Лупус приметил изменение сразу. Вначале отнес на счет того, что и Ваньши больше нет, и Пашки-Быка. Да и Мишка Авдеев куда-то пропал. Странным показался налет не по плану. Но потом главарь заметил, как Нетопырь с Билыком переглядываются, один раз краем глаза заметил жестикуляцию. Почти все время нахождения в банке, пока Чернявенький вскрывал сейф, Лупус не терял этих двоих из вицу. Мало ли что, хотя понимал, что деньги, золото, камни у него в надежном месте. Им их просто не достать, даже если они будут рвать его, Лупуса, на куски. Не для бандитов он устроил грабежи, а для своего будущего. И если будущего не будет у него, то пусть никто не получит куш.
Самым спокойным казался Чернявенький, тихонько напевавший арию из оперы. Лупус не мог припомнить из какой, мотив был знакомый, но ускользал каждый раз, когда наконец приходило название, но совсем другое.