— Я… сам. — Боль не проходила, и кисти рук висели, как плети.
— Мы не будем играть в молчанку или в незнание. Кто тебя послал?
— Я… сам… решил, что…
— Я же сказал, что жду ответа. — Лупус резко ткнул острием и отвел немного назад. — Я этой штукой хорошо владею, и тебе не поможет оружие, просто не успеешь. Кто послал?
— Я…
— Мы заново начнем?
— Не надо… — Ипполит хотел поднять руку к горлу, но Лупус снова резко ткнул острием.
— Стой смирно, тогда не буду делать больно. Кто послал?
Тимофеев понял, что врать бесполезно. Офицер и так знает ответ.
— Билык.
— Давно его знаешь?
— Перед войной он помог мне в одном деле…
— Деле?
— Да, деле.
— Каком?
— Я тогда служил в жандармском управлении… — И умолк.
Лупус не видел, но почувствовал, как дернулся у преследователя кадык и пересохло в горле.
— Дальше.
— В наружном наблюдении. Билыка поймал на горячем, он украл не тот чемодан у одного полковника.
— Завербовал?
— Нет, он мне помог с одним политическим. На этой почве и состоялось знакомство.
— Что сейчас он хотел?
— Чтобы я проследил за вами до дома и дал ему адрес.
— Понятно. — В голове Лупуса проносились различные варианты, но ни за один он ухватиться не мог, слишком нелогичные и противоречивые. — Сколько он обещал заплатить?
— Сто тысяч золотом.
— Сто тысяч, — повторил главарь.
«Значит они пошли ва-банк и захотели сорвать куш. И кто они?»
— Наниматель только Билык?
— Нет, он говорил что-то о напарнике, но имени не называл.
— Случаем, не из Москвы?
— Нет, я понял, что местный.
Наблюдавший за ними агент уголовного розыска находился незамеченным недалеко, слышал весь разговор, и последняя фраза врезалась в память:
— Где встречаешься с Билыком?
— У левых колонн Казанского собора.
— Когда?
— В шесть.
— Вечера?
— Нет, утра.
— Что ты должен ему сообщить?
Ипполит сделал попытку пожать плечами, но вышло неуклюже, да и острие вонзалось в шею при малейшем движении.
— Адрес.
— Где я живу?
— Само собой.
Лупус размышлял, хотя смотрел в глаза жандармскому филеру, но за ними не видел человека. Война отучила от жалости в атаке или обороне либо ты кого-то лишишь жизни, либо он тебя. Другого выхода нет, вот и сейчас мысли крутились, но чувств не вызывали, только холодный расчет, где человеческой жизни нет места.
Тимофеев не спускал взгляда с офицера, хотелось протянуть руку и достать из рукава пиджака маленький кинжал, но не стоило раздражать ставшего преследователем преследуемого.
Лупус не мог понять, что ему выгоднее: убить филера или оставить в живых, перепоручив ему роль болванчика, который ничего не знает, а только передает то, что нужно. Но сложность была в том, что болванчик видел его.
Рука пошла резко вперед, и острие под углом вошло в шею, пробило язык и пронзило мозговое вещество. Тимофеев почувствовал резкую боль, в глазах потемнело. Он натужно вздохнул и начал оседать на мостовую.
Лупус выдернул клинок и вытер о пиджак Тимофеева.
Пути назад не оставалось. Надо кончать с помощниками, пока они не кончили с ним.
Агент уголовного розыска стоял в тени и не вмешивался. Нужное он услышал, а то, что бандиты не поделили, не его дело. Чем больше они порежут друг друга, тем лучше горожанам.
Тот, с саквояжем, оказался опытным, глазастым и не таким простым. Заметил за собою слежку, и результат у его ног.
Сотрудник решил, что если упустить бандита, то так тому и быть. Он свою миссию у банка выполнил, даже узнал, где будут, как их, Нетопырь и Билык в пять утра. Но с тем, кто нес саквояж, не повезло. Куда-то свернул и словно сквозь землю провалился.
Был и исчез.
Агент направился в уголовный розыск, из комнаты дежурного позвонил своему непосредственному начальнику Громову. Сергей Павлович вскочил с кровати. Только уснул, а здесь звонок, словно замогильный колокол.
— Громов, — ответил он и, выслушав доклад агента, произнес: — Сейчас буду. Пока еду, соберите всех, кого возможно. Телефонируйте Кирпичникову. Нет, пожалуй, я телефонирую сам.
Сергей Павлович провел рукою по подбородку. Не успел побриться, посетовал он и сказал самому себе:
— Значит, в шесть. Осталось времени… Успеем ли подготовиться к встрече наших подопечных?
Аркадий Аркадьевич ответил сразу. Словно держал телефонную трубку в руке.
— Кирпичников у аппарата.