— Значит, сюда тебя позвали только по сан-галлиевским?
— Совершенно верно.
— Не проскальзывало у Лупуса, что женщина — его сестра?
— Нет, — покачал головой Чернявенький.
— Где Лупус остановился, ты не знаешь?
— Я же сказал, что скрытный он, не доверял никому.
— А вот женщине, как самому себе, — задумчиво сказал Кирпичников. — Ладно. Теперь скажи, почему ты поселился в Озерках?
— Как почему? Оказия такая подвернулась, у Матрены живет, — Жоржик вытер указательным пальцем правый глаз, хотя в уголке даже не заискрилась слезинка, — в столице родной дядя. Вот и не упустили мы с ней такой возможности.
— Ты ни сном ни духом, кто ее дядя?
— Зачем мне?
— Тебе знакомо такое имя «Веня Прозрачный»?
— Слыхивал, а что? — Глаза у Жоржика округлились от догадки, и он произнес, заикаясь: — Это был его дом?
Кирпичников утвердительно кивнул.
— Это через него меня нашли?
— И да, и нет.
— Как это?
— Вначале его проверили, ведь с крупной добычей к кому пойдут? К нему да к Вареному. Проверили, и оказалось, что в Озерках живешь ты, опознал тебя один из сотрудников. В один из дней ты пришел на Литейный в пивную на встречу с Лешим. Вот за тобой и проследили. Поэтому обложили тебя со всех сторон.
— Н-да, — пробормотал Чернявенький. — Знал бы я, что Матрена — племянница Прозрачного, так никогда бы у него не остановился.
— Судьба, Георгий, привела тебя в столицу, судьба свела тебя с Лупусом, и судьба тебя погубила.
— Может быть.
— Ничего не хочешь добавить про Лупуса?
Жоржика увели в камеру.
Кирпичников остался с новыми мыслями. И опять в голове начали прокручиваться одни и те же слова — сейфы, деньги, женщина, доверие, как самому себе.
Кому можно доверять, как самому себе? Наверное, только близкому родственнику или родственнице. Жене, например, сестре.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДЕЛО ОБ АРМЕЙСКОМ КАПИТАНЕ
Голова начала напоминать воздушный шар, наполняемый воздухом. Мысли струились потоком, но ни за одну невозможно было ухватиться. Аркадий Аркадьевич начал было разбираться со скопившимися бумагами, но вновь и вновь возвращался к личности Лупуса.
Когда прибыл из Военного министерства Громов, Аркадий Аркадьевич приободрился и с любопытством смотрел на начальника первой бригады, словно бы вопрошая: на щите или со щитом?
Сергей Павлович медленно, с каменным выражением лица сел на стул, тяжело вздохнул и вынул из кармана список.
— Из десяти четверо не дожили до сегодняшнего дня, еще четверо на фронте, не удалось найти, а вот оставшиеся, — он ткнул пальцем в фамилии, — заслуживают пристального внимания. Один из них унтер Семенов, тот просто дезертировал, второй офицер — капитан Петровский.
— Петровский, Петровский, — повторил вслед за Громовым Кирпичников. — Где-то уже встречалась эта фамилия, и недавно. Так, что еще известно?
— Про обоих?
— Нет, я думаю, унтер, как бы ни старался, офицера правдиво сыграть не сможет, так что у нас остается только один подозреваемый — капитан.
— А если кто из оставшихся четверых? Не всегда документы доходят до архива.
— Верно, не доходят. Каким образом капитан Петровский покинул часть?
— После гибели батальона под Миссо капитан узнал, что Николай Александрович отрекся от престола и власть перешла к Временному правительству. Петровский заявил, что присягать новой власти не собирается, после этого уехал в неизвестном направлении.
— Может быть, послужной список сохранился нашего героя?
— В том, что капитан храбрый человек, сомнений нет. Пять наград, в том числе солдатский Георгий.
— Откуда он появился на свет божий?
— Из Тверской губернии, там у его отца было имение…
— Было? — спросил Аркадий Аркадьевич.
— Помнишь, как прокатилась волна поджогов, грабежей, убийств после отречения царя?
— Конечно, — сказал начальник уголовного розыска, а сам подумал: «Разве можно такое забыть?» Пылали дворянские, помещичьи усадьбы, крестьяне забирали все, что попадалось под руку, убивали бывших хозяев, хотя с 1861 года прошло больше полувека.
— Событие, ставшее последней каплей, когда капитан Петровский бросил службу, даже не написав рапорта. У него убили отца.
— Вот как. Еще одно существенное обстоятельство. У нашего капитана были братья и сестры?
— Только сестра, — Громов заглянул в бумагу, его опередил начальник.
— Лариса, — выдохнул вместе с догадкой Кирпичников.