После этого жизнь Светланы изменилась. Она замкнулась в себе, разочаровалась в работе финансиста, поссорилась с отцом, ушла из дома и окунулась в творчество — стала певицей.
Звук сигнального колокольчика вывел Ядвигу Новак из задумчивости. «Казимир зовет», — подумала она и поднялась с дивана.
Но прежде направилась в прихожую комнату и, открыв входную дверь, вышла во двор. Было тихо и темно.
К ней приблизился охранник Тупиков.
— Сегодня еще кто-нибудь будет? — спросил он.
— Прием окончен. Закрывай ворота, — распорядилась Ядвига и почувствовала неприятный запах перегара, донесшийся от охранника.
— Ты выпил? — спросила она.
Зуб разболелся. Вот и пришлось хлебнуть немного водки, чтобы унять боль, — сказал он и улыбнулся. — Вы только не говорите об этом хозяину.
— Ладно, не скажу, — пообещала она. — Только не пей больше.
— Не буду, — буркнул охранник и направился в сторону ворот.
Ядвига вернулась в дом и заперла за собой дверь.
Войдя в гостиную, она увидела за столом одиноко сидящего Пуришкевича. Вид у него был усталый.
— Уже поздно, — предупредила дама.
— Отвези меня в спальню, — раздраженно попросил Казимир.
— Что с тобой? — спросила она. — Ты не в настроении?
— Петровский словно ерш, скользкий и колючий, — проговорил он. — Ведет двойную игру. Хочет меня одурачить.
— Успокойся и не обращай на него внимания, — посоветовала она. — Мало ли что в его голове. Ты лучше подумай, как вернуть дочь домой.
Пуришкевич подозрительно покосился на нее.
— Ядвига, ведь я догадываюсь, откуда Светлана узнала всю правду…
— А я этого не скрываю, — призналась она. — Я вынуждена была ей рассказать, а иначе она узнала бы от чужих людей. Теперь ей надо все переосмыслить. Время меняет людей. И может быть, дочь простит когда-нибудь. Во всяком случае, тебе нужно надеяться.
— И что прикажешь после этого с тобой делать?
— Можешь убить меня, ведь тебе это не впервой. А мне терять нечего, — заявила она. — Но тогда ты останешься один на всем белом свете.
— Ты слишком глубоко вошла в мою жизнь, — признался он. — Если бы даже я хотел от тебя избавиться, то это уже невыполнимо.
Пуришкевич тяжело вздохнул, взял со стола наполненный водкой стакан и опрокинул в себя. Потом не спеша закусил квашеной капустой с маринованными грибами и пересел в инвалидную коляску.
— Вези, — приказал он.
Ядвига молча покатила коляску.
Казимир Стефанович, оставшись в комнате один, задумался и вспомнил о своей главной ошибке в жизни. Тогда, в молодости, по глупости и собственной алчности, он, польстившись на богатство тестя, приказал Виталию Марчуку лишить его жизни. А потом, из-за страха, что его изобличила жена, при содействии того же Марчука отправил и ее на тот свет.
То, что он совершил двойное убийство близких ему людей, принесло боль и страдание его душе. А то, что от него ушла дочь, стало главным его наказанием. Он потерял ее навсегда.
Казимир вдруг понял, что человек в этой жизни не вечен и все его старания обогатиться бессмысленны, ибо все нажитое преступным путем богатство в любой момент утечет к другим преступникам — ирония судьбы. Увы, таковы нравы криминального мира, в круге которого он вынужден был вращаться. По своему опыту он знал, что невозможно заработать много денег, не нарушив закон.
Оставаясь в комнате наедине со своими мыслями, Казимир Стефанович каялся в совершенных преступлениях, жаждал исцеления и молился Святому Николаю Угоднику.
Был вечер, наступили сумерки. Кирюхин только что поужинал и, выйдя на веранду, устало опустился на диван. После суетливого рабочего дня он нуждался в тишине, чтобы отдохнуть и расслабиться. Освещение в доме было включено, из окон свет проникал на веранду и в палисадник.
Со стороны улицы послышались легкие приближающиеся шаги. Калитка скрипнула, и на дорожке показалась женщина, которая поднялась по деревянным ступенькам на площадку. Входная дверь была приоткрыта.
— Хозяин дома? — прозвучал высокий звонкий голос.
— Проходите, если вы не ошиблись адресом, — отозвался Кирюхин, вставая с дивана.
Женщина с красивым лицом уверенно вошла в помещение. На вид ей было немногим более тридцати лет. Темноволосая, кареглазая, с прекрасной фигурой, одетая в приталенное васильковое платье с квадратным вырезом. На шее поблескивало колье с подвеской из пяти крупных сапфиров.