В середине дня Иван Дмитриевич приказал подать пролетку.
— Надо навестить нашу безутешную вдову, — ответил на немой вопрос Жукова.
Альбина выглядела не угнетенной, как в прошлый раз, а посвежевшей, словно смерть мужа пошла ей на пользу.
— Дело вот какое, — начал он, войдя в гостиную. — Не все вы мне в прошлый раз рассказали.
Альбина искренне удивилась:
— Все. А что Иван меня в могилу хотел с ребенком свести, так это я сейчас поняла, а больше добавить нечего.
— Хорошо. Когда Сорокин так переменился к худшему?
— С месяц назад стал словно не в себе, заговаривался, бормотал что-то.
— И так до последнего дня?
— Нет. Неделю тому повеселел, мол, скоро все изменится, улыбался, но как-то нехорошо, что ли.
— С неделю?
— Около.
— А больше ничего?
Альбина старалась не смотреть Путилину в глаза.
— Я раз шла в лавку и заметила, как Иван из подворотни следит за хорошо одетым господином с тросточкой.
— Так-так.
— Господин вышел из дома, что на углу Коломенской и Кузнечной, и пошел к Невскому, где зашел в новую ресторацию. Я видела, как Иван его ждал, пока тот не вышел.
— Вы узнаете этого господина?
— Узнаю, через день я снова видела, как муж шел за ним по пятам.
— В тот день, когда Иван исчез, он выгнал вас из дому?
— Да, ту ночь я провела у Ирины.
Путилин повернулся к Михаилу:
— Езжай-ка за Дмитрием Львовичем — и ко мне в кабинет. А вам, любезная Альбина, придется тоже проехать, но уже со мною.
Дмитрий Львович, не поздоровавшись с Путилиным, вальяжным шагом прошествовал по кабинету и сел, закинув ногу на ногу.
— Господин Путилин, я спокойный человек, но не терплю, когда за мной рыскают полицейские ищейки.
— Прошу извинить моих сотрудников, но они выполняют мои указания, так что жаловаться надо на меня.
— Я непременно воспользуюсь вашим предложением.
— Раз я вас побеспокоил, то позвольте воспользоваться случаем и задать несколько вопросов?
Хлестаков благосклонно склонил голову в знак согласия.
— Когда вы в последний раз виделись с Сорокиным?
Ни один мускул не дрогнул на лице Хлестакова, голос звучал ровно, без напряжения:
— Вчера в купеческом клубе мы сидели за одним столом, если вы имеете в виду Прохора Ивановича.
— Нет, к сожалению, не его.
— Тогда не знаю, что добавить.
— Вы же знакомы с Иваном Спиридоновичем?
Дмитрий Львович сделал вид, что задумался.
— Нет, Сорокина с таким именем я не знаю.
— Как же так? Вы у него и дома бывали — на набережной Обводного канала.
— В тех краях знакомых не имею.
— А я имею сведения, что вышеуказанный господин изволил несколько дней ходить за вами, Дмитрий Львович, устраивал тайную слежку. У вас ничего не пропало? Вдруг решил человек вас ограбить? А то и более тяжкое злодейство замыслил?
Путилин посмотрел в глаза Хлестакову. Тот сохранял спокойствие, хотя в голосе появилось раздражение.
— Могу вас уверить, Иван Дмитриевич, все мои вещи на месте, и никто за мной не следил.
— Может быть, чего-то не заметили? — настаивал Путилин.
— Нет, — резко обрубил Хлестаков, — драгоценностей больших не имею, а деньги… Я — игрок, сегодня не помещаются в бумажнике, а завтра он пуст. Не угадать грабителю, когда можно влезть в мой дом.
— А это разве не ваше? — Иван Дмитриевич положил на стол несколько паспортов.
Дмитрий Львович вскочил со стула, который полетел на пол.
— Что вы себе, господин Путилин, позволяете? — возмутился он.
— Я спросил, ваши ли это документы? — улыбнулся Иван Дмитриевич и добавил спокойным тоном: — Тут указаны ваши приметы. И выдавались эти бумаги вам, но только в Одессе, Таганроге и Киеве.
— Мои жалобы не заставят себя ждать! — воскликнул допрашиваемый.
— Зачем нервничать, ваши бумаги или нет, — не обращая внимания на реплику, продолжал хозяин кабинета. — И не их ли вы искали на квартире убиенного Сорокина?.. Миша! Поставь господину Хлестакову стул и позови Альбину.
Вошла смущенная вдова. У Хлестакова вздулись желваки.
— Альбина, вы знаете этого господина? — спросил Иван Дмитриевич.