Теперь лучше к Вавилову не подходить. Потерять такие деньги! Ежели ты, говорили Назорову, хочешь наняться к сельскому старшине, то сейчас неподходящее время. Лучше вон к управляющему Федяйкина иди, тот расширяет хозяйство, и работники ему надобны.
Выяснилось, что Вавилов похвалялся большими связями в уезде и столице, а на деле и обратиться ему было не к кому, кроме Новосельцева. А у того господина кишка тонка, чтобы пойти не то что на убийство, а даже и на простое нападение. Подтверждение нашлось там, где сыскной агент и не ожидал, — в городской управе. Начал наводить справки про господина Новосельцева и установил, что является тот не «человеком со связями», а трусливым чиновником, вцепившимся в кресло. В момент отрекся от своего компаньона, с которым когда-то путем махинаций отобрали земли у Федяйкина. Да и, к слову сказать, не так-то просто найти двух душегубов и нанять их для гнусного дела. Их надо знать или хотя бы знать тех, кто имеет приятелей, готовых ради денег на всё. Только откуда возьмется такой знакомец у чиновника городской управы? Вокруг сельского старшины, конечно, разные людишки ходят, но свяжешься с иным, так и попадешь на крючок: постоянно будут деньги требовать за молчание. Овчинка выделки не стоит.
Таким образом, получалось, что присяжный поверенный принял простую браваду проигравших тяжбу людей за чистую монету. Надо было прокладывать новые пути следствия и искать того, кому выгодна была смерть Вознесенского.
— У Василия Венедиктовича остался сын Иван, единственный наследник, — слуга присяжного поверенного был немногословен, сидел перед Назоровым с непроницаемым лицом.
— Вот что, голубчик, — навис над ним сыскной агент. — Я не собираюсь тащить из тебя клещами сведения о новом хозяине. Ей-богу, я могу узнать это и без тебя, только уйдет немало времени. Мало ли что тогда узнаю! Поэтому рассказывай сам. Кто такой этот Иван? Где проживает? Сколько лет? Отношения с отцом? В общем, всё, что знаешь.
— Василий Иванович, — взмолился слуга, — не мое это дело…
— Пока ты утаиваешь сведения, убийца следы заметает.
— Их же двое было! — изумился слуга.
— Ты откуда знаешь?
— Говорили.
— Итак, я слушаю.
Назоров узнал, что Вознесенский был родом из Тверской губернии, воспитывался в семье вдовой тетки Мари и Степановны. Ее муж когда-то управлял большим имением, жил роскошно, открыто. Оставил после себя двух сыновей и дочь Надю — миленькую девочку, не очень умную, но бесконечно добрую. Она уродилась в мать — с густыми черными волосами, приветливой улыбкой на пухлых губах и ясными глазами. Спустя некоторое время маменька заметила, что Надя, сама еще дитя, в скором времени родит. Произошел семейный скандал. Чтобы как-то замять его, Василий Венедиктович вынужден был жениться на двоюродной сестре. Наденька при родах умерла, оставив сына, которого нарекли Иваном. Тогда же господину Вознесенскому было отказано от дома, а воспитанием мальчика занялась глава семейства.
— Когда-нибудь Иван приезжал к отцу?
— Ни разу, — покачал головой слуга, — только вот теперь едет вступать в наследство.
— Значит, говоришь, Василий Венедиктович ни разу не видел сына?
— Именно так.
— И узнать не мог бы?
— Не знаю. Мне неведомо, что господин Вознесенский интересовался судьбой сына. Только деньги слал.
— Значит, и ты никогда не видел Ивана?
— Не видел.
— Тогда Ивану лет тридцать или около того?
— Тридцать четыре.
— Служит?
— В кавалерийском полку батальонным начальником.
— Когда, говоришь, он приезжает?
— Завтра.
— Иван имеет средства?
— Да. Мария Степановна недавно умерла и завещала свой капитал и имение внуку. Поэтому он выходит в отставку.
— Братья Надежды были старше ее?
— Да. Лет на десять.
— Какую фамилию он носит: отца или матери?
— Отцовую.
— Способны они на убийство?
— Бог с вами, — перекрестился слуга. — Не то давно бы господину Вознесенскому несдобровать, лет-то сколько прошло.
Кажется, довольно простое дело на поверку оказалось запутанным. И покойный присяжный поверенный оказался не так чист, как хотелось его представить. Хотя юношеские ошибки дальнейшей жизни нс определяют, но все-таки не следует отбрасывать. Этому учил и Иван Дмитриевич: нельзя, говорил он, отмахнуться от мелочей, ведь каждая из них составляет свой штришок, свой мазок на обшей картине. По службе присяжный поверенный всегда имеет недоброжелателей. Ведь он отстаивает интересы одной стороны, тем самым загоняя другую в угол. Но чтобы за это убивать? Сомнительно. Не припоминались такие случаи.