— Молодой барин в кухню захаживал?
Сима покраснела.
— Что о нем можешь сказать?
— Приставучий он, как банный лист.
Слова трудно давались Симе. Вроде бы и хочется сказать, да стыд не дает.
— Ладно, — решилась она. — Как на кухню зайдет, так за грудь норовит схватить или под юбку залезть.
— Ты жаловалась хозяйке?
— Совестно было.
— Теперь можно и вдову навестить? — вопросительно посмотрел на Ивана Дмитриевича пристав.
— Не можно, а нужно. — И добавил, понизив голос: — Если она, конечно, в состоянии нас принять.
Через несколько минут вернулся посланный к хозяйке старый слуга.
— Мария Степановна готова уделить вам время. Прошу за мною.
Тусклые свечи затрепетали, когда начальник сыска и пристав вошли в комнату.
— Извините, что принимаю вас не в надлежащем виде, но обстоятельства выше меня, — произнесла хозяйка хорошо поставленным голосом. — После случившегося я плохо себя чувствую, поэтому попрошу не занимать много времени.
— Мы можем поговорить завтра, — предложил Иван Дмитриевич.
— Нет, я хочу закончить сегодня. Спрашивайте, вы же пришли за этим?
— Да.
— Он сознался в содеянном?
— Порфирий Степанович все рассказал, получены показания, если вы об этом.
— Если он признал свою вину, то зачем все эти лишние хлопоты?
— Прошу прощения, сударыня, — с серьезным видом произнес Путилин, — но есть определенная процедура, которой мы обязаны следовать.
— Хорошо, господа, я слушаю ваши вопросы.
— В последние недели как складывались ваши отношения с братом?
— Мы были в ссоре.
— Причина вашего обоюдного похолодания?
— Вы уже знаете или узнаете, так пусть это будет из моих уст. Этот подлец совратил воспитанницу, доверенную родителями моему попечению. Я настаивала на их помолвке и женитьбе, чтобы скрыть позор, которым он покрыл не только себя, но и доброе имя нашего семейства.
— Господин Шляхтин угрожал вашему супругу?
— В моем присутствии нет, но о содержании разговоров, происходивших с глазу на глаз, Алексей Иванович ставил меня в известность. Вот последнее присланное Порфирием письмо. Оно доставлено нашим слугой за полчаса до трагических событий.
Она подошла к столику, достала из шкатулки сложенный пополам лист бумаги и протянула Путилину. Тот взял и уточнил:
— Разрешите прочесть?
— Для того вам и даю. После прочтения Алексей Иванович передал письмо мне.
— Что вы были намерены предпринять в связи с поступком вашего брата?
— Как мне ни совестно было, но я откровенно написала обо всем отцу в Екатеринослав и господам Дмитриевым.
— Простите за бестактный вопрос, но я вынужден потревожить ваши чувства. Вы слышали выстрелы?
— К сожалению, нет. Кабинет в другом конце коридора, а я все время находилась в спальне.
— Но ваш супруг убит в гостиной, а она ближе к спальне.
— Нет, выстрелов я не слышала, — стояла на своем вдова. — Мне сообщила Маргарита Иоганновна о случившемся. Мне было бы больно увидеть Алексея Ивановича с выбитым глазом.
— Если… — начал было пристав, но Путилин не дал ему договорить.
— Простите за вторжение— служба, — закончил разговор Иван Дмитриевич. — Разрешите откланяться.
В коридоре он прошипел:
— Я все замечаю, позвольте мне воспользоваться своим положением и задавать вопросы.
— Но, Иван Дмитриевич, она же…
— Да, да, пойдемте к немке.
— Маргарита Иоганновна, позвольте задать еще несколько вопросов, — с порога начал Путилин.
— Я готова ответить.
— От кого вы узнали о смерти Алексея Ивановича?
— Когда раздались выстрелы, я была с детьми, но мне показались странными хлопки, и я вышла в коридор, потом в гостиную. Мне стало ясно, что господин Рыжов мертв.
— Сколько было хлопков?
— Два, по-моему.
— Два или больше?
— Наверное, два.
— Вы ни с кем не столкнулись в дверях или в коридоре?
— Во вторых дверях, тех, что из прихожей, была Катерина, а в коридоре — Мария Степановна.
— Мария Степановна видела супруга?
— Не могу сказать, я не заметила, заходила ли она в гостиную. Я ее видела в коридоре.
— Вы рассказали ей о смерти господина Рыжова?
— Да, я сообщила ей.
— А Долбня?
— Его я не видела.
— Как вам поворот? — обратился Путилин к приставу. Тот только развел руками.
— Кто же убийца?
— Его-то мы и ищем.