На дороге как-то привычнее, не люблю я теперь города. Может быть, потому, что дороги — единственное, что почти не изменилось с тех пор. Да, асфальт кое-где потрескался, ямы стали глубже и шире, почти стерлась разметка и время от времени попадаются сваленные деревья, выброшенные ненужные веши, иногда мертвые тела, иногда живые, которые выглядят как мертвые. Но по сути своей дорога — все та же широкая трасса с полосами движения, что и раньше. Она по-прежнему соединяет между собой города, и на обочинах по-прежнему стоят указатели и дорожные знаки. Я знал одного парня, который их «коллекционировал»: находил указатель, останавливался и ждал, пока кто-нибудь не пройдет мимо, чтобы сфотографировать его рядом с вывеской. Так и мы с ним встретились: возле помятой таблички с какой-то надписью. Тот парень сказал, что хочет оставить память обо всех городах, деревнях, селах, реках и ручейках, которые когда-либо существовали на земле. Здесь жили люди: рождались, учились, любили, женились, делали детей, растили их, умирали. Когда-то эти места были частью чьей-то жизни, что-то для кого-то да значили, и пока они есть на фотографиях, мы помним о них, а значит, они существуют, но стоит им исчезнуть из нашей памяти — исчезнем и мы сами.
Каждый раз, когда я думаю о том, проходил ли он здесь, я думаю еще и о том, какая глупая это все-таки затея. Когда-нибудь в ожидании прохожего скитальца он заснет возле очередного указателя, да так и не проснется: и что тогда? Его фотографии будут уже никому не нужны, они потеряют всю свою ценность. Или если у него закончится запас батареек, и он не сможет посмотреть ни одного фото из тех, что сделал? Тут-то его памяти точно придет конец. Он будет знать, что они там, в серебристой пластиковой коробочке, но никогда не сможет достать их оттуда…
Каждый раз, когда я вижу указатели на обочине дороги, я вспоминаю этого парня. «Сухой Урей», «Гавриловка», «Воскресенское», «Красный луч», «Менделеевка», «Победа», «Октябрьский». Но каждый раз от вида этих покореженных табличек у меня по коже ползут мурашки, и мне совсем не хочется останавливаться рядом с ними.
Сел передохнуть. Устроился прямо посреди дороги, подстелив под задницу картон. Ноги гудят. Пришлось расшнуровать кроссовки, снять портянки и носки. Носки и кроссовки уже никуда не годятся. Между пальцами чешется, кожа заскорузлая, зудит. На ноги страшно смотреть, поэтому я и не смотрю. Просто вытянул их, чтобы немного проветрить. Потом придется надеть носки обратно, и я снова буду чувствовать, как кожа трется о ткань, какая она шершавая и грязная, но пока — мне хорошо. Надо бы помассировать ступни руками, снять напряжение и так далее, да только я не могу заставить себя дотронуться до них. Помыться бы.
Вот чего бы я сейчас хотел, так это глоток кока-колы. Большой, смачный глоток кока-колы. Аж во рту ноет от этих мыслей. С ума сойти. Сколько тогда стоила баночка колы? Тридцать рублей? Тридцать пять? Сколько она стоит теперь? Бесценна. Бигмак и большую кока-колу со льдом, пожалуйста.
Если бы я только знал, что моя нормальная жизнь закончится и так случится, что я буду страдать без глотка воды, я пил бы больше колы в своей жизни, уж не сомневайтесь. Пил бы колу каждый день: утром, на завтрак, в обед и вечером. Напился бы колой на всю оставшуюся жизнь. Так-то вот.