Невольный вздох вырвался из груди молодого человека. Он чувствовал на душе сегодня такую тяжесть, как никогда в жизни. Когда вслед за этим старик-лакей (когда-то крепостной и дворовый) зашел к нему наверх осведомиться насчет чая, молодой человек спросил его, где барин.
— Ушли! — ответил старик таким голосом, будто говорил про какого-то распутного, отпетого человека.
Антон отказался отчая и стал собираться. Сборы эти начались с осмотра двух револьверов. Несколько раз он глядел на окна напротив; они были черны, как сама ночь.
«Да, не время, — подумал Антон, — ведь оно появляется ровно в полночь, а теперь еще только половина. Следователь и агенты уже, вероятно, собрались в соседнем доме. Пора!»
В трущобе
После разговора с сыном Николай Прокофьевич быстро сошел вниз и, накинув шинель, вышел из подъезда. Слуга едва успел закрыть за ним дверь, как к подъезду подкатил извозчик и умчал вышедшего графа. Ехали очень быстро, но Николай Прокофьевич все торопил его, соблазняя новыми и новыми прибавками на водку. Ехали они всё окраинами.
Шумный город, над которым висело зарево электрического света, оставался в стороне. Дорога была превосходная. Белый снег искрился при блеске луны, полозья слегка посвистывали. Был небольшой мороз.
— А вам на Путиловку зачем, барин… в гости или по делу? — осведомился вдруг извозчик.
Николай Прокофьевич вздрогнул.
— А тебе зачем знать, болван? — рассердился он.
— Да поедете ли назад?.. А то у меня лошадь хорошая, я и назад свезу.
— Ага! — сказал Николай Прокофьевич и, словно успокоенный, запахнул полы шинели. — Нет, назад не надо.
— Значит, там останетесь?..
— Да, там и останусь…
— Эко горе! — посетовал извозчик. — Порожнем-то оттуда далеко!
— Ничего, подцепишь седока, — сказал Крушинский и плотнее закутался в шинель, так что виднелась одна шляпа, надвинутая на воротник.
Местность делалась все безлюднее и глуше. Строения пошли деревянные и заметно мельчали. Но вот откуда ни возьмись неожиданно вырос громадный каменный дом. Он стоял, несколько отступив от своего ряда, и поражал при свете луны своим гигантским черным корпусом.
— Стой! — сказал Крушинский извозчику и, расплатившись, пошел к дому.
Ни в одном из окон не было видно огня. Громада казалась бы необитаемой, если бы около некоторых форточек не висели какие-то тряпки, очевидно выставленные на просушку.
На крыше каркали вороны, и резкий звук их голосов далеко откликался в поле, растянувшемся позади дома, и по всей пустынной улице.
— Ишь тоже, барин, а куда заехал, — пробормотал извозчик, круто поворачивая назад, и, стегнув лошадь, исчез во мраке.
А барин уже вошел в ворота и уверенным шагом ступил на большой грязный двор, потом повернул налево к подъезду с покренившимся козырьком и вошел на узкую лестницу. Тут он чиркнул спичкой и стал осторожно подыматься по скользким грязным ступеням.
Подыматься пришлось, впрочем, невысоко, всего до второй площадки. Тут была простая дощатая дверь с наколоченными почему-то во всю длину железными полосами, что придавало ей вид большой солидности, и с проставленным мелом девятым номером. Крушинский ударил ее три раза сапогом и принялся ждать. Отворила какая-то толстая женщина средних лет, фигура которой походила на репу, положенную на тыкву. Она сильно хрипела и, видимо, двигалась с трудом.
— Дома Иван Трофимович?
— Все тут! — прохрипела она.
Граф вошел в темную переднюю, где по стенам прыгали черные тени от огарка в руках толстой женщины, и пошел по коридору, который всякого нового человека поразил бы своей необычайной длиной и шириной. Но Николай Прокофьевич, очевидно, был тут как у себя дома.
Он шел в темноте уверенными, твердыми шагами, не зажигая даже спички. Кругом было совершенно тихо. Только в глубине где-то слышались звуки голосов, прерываемые довольно энергичными возгласами. Налево шли всё какие-то двери, местами они были выломаны, обнаруживая громадные пустые комнаты, похожие на залы, где на полу валялись доски, балки и кирпичи.
Лунный свет, падая сквозь разбитые стекла окон, откуда дуло резким морозным ветром, фантастически освещал эти груды, разрушения и бросал там и сям по коридору голубые полосы. Говорят, ранее в этом доме была какая-то фабрика, но почему ее деятельность прекратилась, и давно ли, знали только немногие окрестные старожилы.