— Это просто, я справлюсь, — ответил я со своего пыточного ложа. Лежать при Анне в ремнях было одновременно волнительно и неуютно. — А как выключить свет?
— Хлопните в ладоши, — сказала Анна. Затем дважды хлопнула ладошками, и свет погас, оставив неяркую подсветку по углам отсека. — Если захотите включить, хлопните один раз. Доброй ночи.
— И вам! — крикнул я вслед ей.
Потом я похлопал, проверяя, как меня слушается электроника, скомандовал закрыть дверь.
Раздался голос капитана:
— Внимание экипажа! Отбой!
Я перепугался: вдруг Анна не успела попасть к себе в постель? Однако невесомость все не наступала. Я считал секунды, воображая, как отважно бросаюсь на помощь Анне, плавая от стены к стене, пока не вспомнил, что я раздет, а супергерой в одних трусах выглядит нелепо. Впрочем, еще я вспомнил, что американским суперменам это никак не мешало. Время шло, но гравитация не исчезала. Я поднял одну руку, чтобы поймать это мгновение, но все было тщетно. Тогда я опустил руку и начал ждать неподвижно, справедливо полагая, что исчезновение гравитации непременно сумею ощутить. Секунды текли, я перестал волноваться за Анну. Несомненно, она успела приготовиться ко сну. Я стал думать об этом и не заметил, как уснул.
Меня разбудил голос капитана:
— Экипажу доброго утра. Гравитация включена. Работы согласно аварийному расписанию.
Я был разочарован: надо же было умудриться проспать невесомость! Да ведь я и спать-то не хотел, а на тебе — от отбоя до подъема как секунда прошла. Я потянулся, заложив руки за голову, и тут ощутил, что у меня за левым ухом что-то есть. Осторожно ощупал это место. Под кожей перекатывалось нечто продолговатое.
Я мгновенно покрылся холодным потом и поспешно освободился от ремней. Предмет под кожей никуда не убегал под моими пальцами, и я немного успокоился. Вдруг это электронный маяк? Вшили под кожу, чтобы не потерялся. Не потерялся где? В открытом космосе или на маленькой орбитальной станции?
Я вскочил с постели, и тут раздался непонятный сигнал. Я принялся озираться вокруг и заметил, что в полутьме у двери вспыхивает голубым квадратная панель.
— Войдите! — заорал я.
Дверь немедленно отъехала в сторону, и на пороге показался Айрон с подносом. В полутьме было плохо видно, что он несет. Я хлопнул в ладоши, и в отсеке стало светло. Лишь только я увидел бутыль с синим киселем, как мне захотелось, чтобы свет снова погас, но я решил не баловать андроида аплодисментами. Он выложил на стол полагающуюся мне порцию космической жратвы и уже был у двери, когда меня осенило..
— Подождите, Айрон!
Он развернулся и ждал продолжения, держа поднос с пайками.
— У вас есть небольшое зеркало? — спросил я с надеждой.
Робот поставил поднос на пол и, выпрямившись, протянул мне руку. Жест напоминал движение, когда требуют денег за оказанную услугу, но на стальной ладони лежало маленькое круглое зеркальце. Я поспешно его схватил и тряхнул головой.
— Спасибо, Айрон. Я верну вам потом.
Андроид поднял поднос, молча развернулся и был таков.
Я поспешил в санузел — там над умывальником висело зеркало. Кое-как примерившись, заглянул себе за ухо. Волосы прикрывали то место, где был таинственный предмет. Я отодвинул их и сразу увидел небольшой шрам, кое-как стянутый черной нитью. Конец нити торчал рядом, и я рискнул потянуть за него. Шов разъехался. Я испугался, что зафонтанирую кровью, но крови оказалось немного. По крайней мере пока. Я нащупал зловещий предмет и, собравшись с духом, принялся двигать его к разрезу. На удивление легко он вылез наружу и упал на пол. Я придавил слабо кровоточившую ранку пальцем, присел на корточки и принялся рассматривать находку.
Предмет, похожий на пулю, кажется, был металлическим. Я поднялся, промыл его в струе воды и поднес поближе к глазам. Стало понятно, что это контейнер, так как его делил пополам тонкий поясок. Я ухватил цилиндрик пальцами с обеих сторон и попытался покрутить. Контейнер тотчас поддался, и я быстро его развинтил. В нем оказалась тщательно скрученная полоска бумаги. Развернув ее, я прочитал написанное от руки печатными буквами: «ОСТАНОВИ ЧУЖОГО. ОН ОПАСЕН!»
То, что представлялось мне нелепой шуткой о подкидыше, оказывалось правдой. Правдой, на которую я не мог повлиять, не мог спрятаться от нее, не мог забыть. Единственное, как я мог поступить с этой правдой, — препарировать ее и сделать достоянием общественности. Но не просто рассказать об этом («Ребята, прикиньте, среди нас есть чужой!»), но выявить врага и нейтрализовать его.