Айрон перехватил карандаш и нацарапал печатными буквами на листке: «ВИКТОР».
— Отлично. — Я потер ладони в предвкушении успеха. — А теперь напишите имя человека, заходившего к вам после того, как я был у вас и вернул вам зеркало.
Но Айрон бездействовал. Тогда я решил спросить его о чем-нибудь другом:
— Айрон, к кому вы ходили последний раз? Напишите ответ.
Айрон вывел: «К КАПИТАНУ». Это я и сам мог бы подтвердить: я помнил, как стоял у иллюминатора, когда Айрон вышел от капитана с пустыми упаковками от продуктов. Тогда я решил поставить вопрос ребром:
— Айрон, напишите, кто выключил вам речь? Кто запретил вам говорить?
Более толково я не смог сформулировать вопрос. Однако все это оказалось ни к чему: Айрон застыл с карандашом и блокнотом, подобно памятнику безграмотности.
— Спасибо, Айрон, — сказал я, поняв, что больше ничего не добьюсь от стойкого оловянного солдатика. — Вы мне больше не нужны.
Айрон немедленно спрятал писчие принадлежности внутрь себя и улегся. Под его койкой «чужой» не прятался, а к гудящему шкафу я решил не подходить. Еще током долбанет…
Итак, я потерял своего главного свидетеля. Таинственный чужак успел очистить его память. Либо Айрон ничего не мог мне сообщить, поскольку больше не имел информации.
Я стоял в традиционно пустом коридоре и вдруг почувствовал себя жутко одиноким и беспомощным. Будто меня бросили в огромный кубик Рубика и велели вертеть гигантские грани, чтобы все сложилось как надо.
Вернувшись в свою каюту, я улегся ничком на койку. Хотелось забыться. Хотя бы сном. Но, проснувшись, я снова останусь с этой таинственной загадкой один на один, и спрятаться от нее у меня вряд ли получится.
Я залез в карман, вытащил контейнер с запиской и внимательно его изучил. Ничего особенного. Стальной цилиндр из двух половинок, соединенных посредством резьбы. Я раскрыл контейнер, достал записку и еще раз тщательно ее осмотрел.
Записка была написана прописными буквами на узкой полоске бумаги. Ее явно отрезали ножницами от какого-то листа: края были не слишком ровными. Никаких дополнительных символов не было. Ничего, кроме написанного, ни записка, ни контейнер не могли мне сообщить.
Осталось проверить еще кое-что. Я вышел из отсека и вернулся в Техническую. Железный человек немедленно сел в своем зарядном устройстве. Я протянул руку и сказал:
— Дайте лист бумаги и карандаш.
Получив требуемое, я вернулся к себе, уединился в туалетной комнате и осмотрел стены. Не обнаружив ничего похожего на камеру наблюдения, я сел в углу на корточки, положил лист на пол и написал печатными буквами то же, что было в записке; Затем сложил лист, сунул записку в карман, сходил в Техническую, чтобы отдать карандаш, и вернулся к себе.
— Дверь на замок! — скомандовал я электронике и прошел в угол. Достал обе записки и понял, что писал их я.
Это был мой почерк. Это я хотел предупредить себя о «чужом». Вот это расклад…
Я сунул лист с проверочной запиской в карман, затем скатал первую записку, запихнул ее в цилиндр, завинтил и зажал в кулаке. Подошел к койке и лег навзничь, закинув руку с контейнером за голову.
Я смотрел в потолок.
Больше никаких зацепок. Никакой дополнительной информации. Ничего…
И тут замигала красным панель у двери. И я услышал голос, которого мне так не хватало:
— Можно к вам?
— Конечно, можно! — Я вскочил с койки и добавил: — Открыто!
Анна вошла и бегло окинула взглядом отсек, а я порадовался, что не разбросал повсюду нижнее белье и носки. Отметив это, я понял, что, вероятно, в прежней жизни проделывал это регулярно. А сейчас не сделал только потому, что другой одежды не имел.
Я махнул рукой в сторону кресла, стоявшего рядом с кроватью, и Анна села. Я опустился на койку. Анна взглянула на стол, где я оставил бутыль и тюбик с каким-то очередным несъедобным ужасом.
— Что, вам не по нутру наши яства?
Я вздохнул:
— Не понимаю, кто и зачем придумал кормить этим людей…
— Вообще-то это вкусно и питательно. У вас, похоже, вкусовые ощущения изменились… Возможно, это последствия того, что вы пережили и от чего потеряли память. Но кушать необходимо, вы выглядите истощенным, Виктор.
— Вы пришли потому, что обеспокоены моим здоровьем?
— Конечно. Моя обязанность следить за здоровьем всех членов экипажа. Наш толстяк По Тунь получает вдвое меньше, чем остальные. Ему необходимо худеть.
Я не стал рассказывать ей о съедобной взятке китайцу. Зато решил задать вопрос, далекий от диет: