Все, что я нашел подходящего на кухне и на складе, сунул в матерчатый чехол от какого-то агрегата.
Проходя мимо двери По Туня, я захотел было зайти повидать его напоследок, но передумал. Встреча с Анной была для меня все же ценнее.
Когда все было готово, я зашел к Анне.
— Где вы пропадали? — встревожено встретила она меня вопросом. — Капитан отмалчивается. Кстати, почему вы решили не ограничивать его свободу?
— Все в порядке, Анна. С капитаном у нас джентльменское соглашение: он не бьет меня током, а я не трогаю его уцелевший глаз. А сейчас хочу пригласить вас на свидание. — И я церемонно поклонился.
— И где оно будет происходить? — спросила Анна, и в ее глазах я заметил любопытство.
Я протянул ей руку и сказал:
— Я провожу вас.
Мы вышли в кают-компанию. Свет в ней был выключен (об этом я попросил капитана), и лишь голубоватое свечение Ариадны наполняло ее. На столе стояли два стакана (ничего более изящного я найти не сумел), бутылка лимонада и коробка с конфетами.
Анна рассмеялась:
— Откуда все это, Виктор?
Я скромно пояснил:
— На кухне, как выяснилось, есть не только нелепые тюбики. Однако вместо шампанского придется довольствоваться лимонадом.
— Вы расстарались на славу! Еще никогда у меня не было такого свидания.
Я подвел Анну к столу и отодвинул стул, предлагая сесть. Она повиновалась, и я уселся рядом.
— Сначала я хотел рассадить нас по разным концам стола, — сказал я, — чтобы было еще более торжественно. Так, насколько мне известно, обедала королевская чета, но поскольку из-за размеров стола нам бы пришлось общаться через вестового, я отказался от этой затеи.
— Вы всё чудесно придумали, — согласилась. Анна. — Правда, мы пока не королевская чета.
Я несколько раз хлопнул в ладоши и позвал:
— Айрон! Открывалку для бутылок!
Честно говоря, я не был уверен, что Железный человек меня услышит, а репетировать у меня не было времени, да и слышно это стало бы всем, включая Анну. Однако через несколько секунд Айрон появился-таки, и в его руках я заметил штопор, консервный нож и то, что мне и требовалось, — открывалку. Я вскрыл бутылку и вернул Айрону его орудие.
— Спасибо, Айрон. Вы очень любезны.
Он тут же ушел. Я разлил по стаканам лимонад и взял свой. Анна тоже подняла стакан.
— За что будем пить?
Я задумался. Так далеко в своих мечтах я не заходил. Мы же на пороховой бочке, и все может начаться в любой момент. Мне даже стало жарко.
— За память. За то, что нам дорого, и зато, чтобы мы никогда этого не забывали, — произнес я самым обычным тоном, и мы сделали по глотку.
— Хороший тост, — отозвалась Анна, пробуя конфету. — А где вы раздобыли все это богатство, Виктор?
— Провел небольшую ревизию на кухне, — усмехнулся я.
Анна оглянулась на дверь в отсек капитана и, понизив голос, спросила:
— А что по нашему делу?
— Говорить на свидании о делах как-то неправильно, — посетовал я. — А вообще-то ничего нового сообщить не могу. Найти неведому зверушку не удалось, вот и все.
Анна поджала губы, отпила лимонада, снова покосилась на дверь капитана и взглянула на меня:
— И что же мы будем делать?
— Будем ждать. Должен же он в конце концов как-то проявить себя.
— А мне кажется, что он так и не покажется. И даже сейчас, возможно, смотрит на нас и даже слышит, о чем мы говорим.
— Вот и пусть послушает, — проворчал я. — Вдруг ему нечем заняться.
— Это нам нечем заняться. — Анна посмотрела сквозь иллюминатор на плывущую Ариадну. — И хуже всего наша беспомощность.
— Не думайте об этом, Анна, — попросил я. Глядя на нее, мне хотелось плакать от мысли, что мы обречены и что, возможно, даже Анне не удастся спастись в моей капсуле. И как ей сказать об этом?
— Не получается не думать, — грустно улыбнулась она, а мне нестерпимо захотелось немедленно заключить ее в объятия и поцеловать, ноя сдержался. — Знаете, Виктор, однажды в детстве, когда мне было чуть больше десяти лет, мы с дедушкой катались на лодке по озеру поблизости от дома. С дедом было так надежно, он казался мне огромным и сильным. Даже сильнее отца, потому что папа слушался деда. Я взяла с собой плюшевого медведя. Мы далеко уплыли, наш дом казался игрушечным. И вдруг деду стало плохо с сердцем. Он лежал на дне лодки и убеждал меня, что скоро все пройдет и мы вернемся домой. А сам был такой бледный, просто как бумага, что я испугалась. И просила его грести к берегу. А он еле губами шевелит, какое там за весла сесть. Стал беспомощным, как новорожденный…