Уже неподалеку от выхода из окруженной горами долины беглецы увидели первое здание. Это была полуразрушенная круглая каменная беседка с конической крышей, поддерживаемой частыми колоннами, и заросшими травой скамьями. Георгий и Фаина осмотрели ее; ничто не позволяло хотя бы приблизительно представить себе облик обитателей этой планеты. Разве что рост… они не были ни гигантами, ни карликами.
Пройдя через ущелье, отделявшее долину от остального мира, беглецы застыли от открывшейся перед ними картиной. Ближняя часть раскинувшейся перед ними равнины являла собой странное и пугающее зрелище. Она была покрыта остекленевшей массой и блестела в солнечных лучах тысячью бликов. Неподалеку над почвой поднимались темные оплывшие выросты, словно побеги этой стекломассы, переходя далее в оплавленные руины. Ошибиться было невозможно: когда-то здесь стоял город. Когда-то очень давно, судя по тому, что растительность вновь появилась здесь и подступила к самой кромке остекленевшей земли. Однако она не в силах была взломать эту корку и обтекала ее слева и справа, смыкаясь у горизонта темно-зеленой каймой.
Оплавленные руины недолго занимали воображение Георгия и Фаины — слишком многое произошло с ними за последние дни. Они радовались обретенному миру, свежему ветру, зелени, солнцу, небу, воде. В этот миг они не думали о том, кто и когда устроил здесь страшное побоище — аборигены или роботы. Этот и многие другие вопросы еще ждали их впереди. Сейчас им было просто хорошо — Адаму и Еве неведомой земли.
Часть III. Подзорная труба времени
Дождь кончился, и сразу засияло жаркое солнце. Чуть погодя со всех сторон поплыли запахи. Влажный воздух впитывал их и долго хранил: неприятные, чуждые, ароматные. Запахи смешивались и превращались в один — запах этой планеты. Георгий вспомнил, как пахнут весной промытые клейкие листочки тополя и взгрустнул. Это воспоминание было из другой, ненастоящей жизни. Ночь, тихий шелест дождя в листве, подойдешь к окну, вдохнешь… красота. Мысли ясны и быстры, душа светла. Весна — время великих замыслов и бушующих чувств.
Здешние запахи не будили разум и сердце, они были чужды и несли информацию. Зазывный аромат источают маленькие красные цветы, лежащие в центре огромных листьев-тарелок «картонных деревьев», приманивают добычу. Непотребная вонь — это голос желтых нежных красавцев с полян: не ешь меня, я отвратителен. Все прочие между двумя крайностями тоже сообщают нечто о своем хозяине.
Георгий, Фаина и Даша вышли из-под «картонного дерева», где прятались от дождя, и сели на прохладный песок речной отмели. Даша тут же вскочила и стала носиться по мелководью, где река лениво перемывала голубой песок. Георгий с любовью наблюдал за дочерью — длинноногим, большеголовым Маугли, с торчащими ребрами и впалым животом, со спутанной копной каштановых волос Энергии в ней было на троих. Когда родители уставали, ее суетливость, беспрестанное обезьянье лазанье, торопливая взахлеб речь раздражали, и они дразнили ее «тараканом». Но в то же время были рады, что ребенок рос таким, что жизнь била в нем через край, на этой планете нужно быть сильным и выносливым, чтобы выжить.
Фаина погналась за дочерью, Георгий довольно улыбнулся. Жена его была по-прежнему молода и красива. За три с половиной года после рождении Даши она лишь немного располнела в груди да утратила городскую изнеженность линий. Попроси Георгия выразить словами, в чем заключалась для него красота Фэй, он не смог бы. Когда проживешь с женщиной не один год, приятные глазу линии тела, черты лица сливаются с ощущениями, которые это тело, губы, руки дарят тебе. К чувственному образу присоединяется образ души, и все, что ты можешь сказать, это — она прекрасна.
Георгий лег на спину, недолго глядел в зеленоватое небо, в котором пылал овал солнца, потом перевернулся на бок и подпер щеку рукой. За рекой, за плоской сероватой равниной в дымке виднелись округлые холмы старых-престарых гор. Река текла вдоль кромки леса, укрывшего развалины древнего города, в подземельях которого жили люди. И не только люди…