Знали наши далёкие предки о половинах? Да, безусловно, свидетельство тому – бесчисленное количество легенд, преданий, сказок. Но предки не только знали о половинах – они умели безошибочно их узнавать. Умение это передавалось из поколения в поколение, от отца к сыну, от матери к дочери.
Стремление человека к телесному комфорту сослужило плохую службу: технологические "костыли" постепенно атрофировали уникальные способности, и вот уже преданы забвению умения людей говорить друг с другом мысленно на любом расстоянии, видеть картины прошлого и будущего, верно определять свой жизненный путь. Теперь есть телефоны, кино, радио, телевидение. Теперь мы слушаем чужих людей, объясняющих нам, как правильно жить. Как правильно для них – не для нас. Всё так плохо? Не совсем. Утерянные способности возвращаются к нам. Но лишь после смерти.
***
Когда ожидание встречи кажется вечностью, когда желание увидеть его становится нестерпимым, Лина решается прийти к Максу сама. Стараясь унять сердце, норовящее выскочить из груди, она спускается вниз, в ту самую лабораторию, где произошла памятная первая встреча. Макса нет на месте. Его товарищ Сергей, чернявый кареглазый парень с вечно угрюмым выражением лица и неприятным колючим взглядом, смотрит на Лину. Так смотрит, что ей хочется провалиться сквозь землю. Не отвечая на её вопрос, делает вид, что очень занят. В дверях нарисовался Витька и вместо "здрасьте" произнёс: "Посмотри в сто первой, туда твой ненаглядный пошёл".
Лина вспыхнула, пулей вылетела из лаборатории и бегом спустилась на цокольный этаж. Здесь – царство техники, лаборатории со сложным оборудованием и ремонтные мастерские. В одной из комнат, совсем без окон, Лина нашла Макса. Он сидит с паяльником за столом, заваленным какими-то деталями, железками, печатными платами. Лина вдыхает полюбившуюся смесь запахов и любуется, не может насмотреться.
– Ещё минут десять поработаю, срочно надо сделать.
– Хорошо, не торопись, я подожду.
Закончив работу, Макс встаёт из-за стола, вытирая руки чистой ветошью. Подходит, смотрит внимательно, улыбается одними уголками рта.
– Сколько мы с тобой уже вместе?
– Месяц, вроде бы, – смущаясь отвечает Лина. На самом деле, её внутренний хронометр не терпит приблизительности, он точно знает: двадцать девять дней и восемнадцать часов.
– Представляешь, это первый случай, когда я с девушкой так долго.
Лина вспыхнула, в висках тревожно застучало.
– И сколько длились самые долгие отношения? – она старается сдержать внутреннюю дрожь.
– Три недели. Это был рекорд. Так что, можешь себя поздравить.
Она не знает, что сказать. Не знает, радоваться или плакать. Ведь это означает лишь одно: все её глупые мечты рассыпаются в прах, Умная Лина – действительно самая умная, проницательная и дальновидная. А влюблённая дурочка обречена. Боже, ну почему всё так ужасно?.. Макс что-то рассказывает о своих похождениях с двадцатидвухлетней девицей. Зачем? Зачем он говорит это? Чтобы побольнее ранить, чтобы поставить на место? Несмотря на все усилия, Лина будто каменеет, свет меркнет перед глазами. Всё, это всё. Ему нельзя верить. Ни на грош. А самое главное – нельзя давать волю своим чувствам.
И тут происходит невероятное. Почувствовав перемену в состоянии Лины, Макс обрывает свой рассказ на полуслове, подходит близко и делает то, чего никогда раньше не делал на работе: он целует Лину в губы, долго, нежно. Словно тягучий солнечный мёд заполняет всё её существо, дурные мысли разлетаются, как сухие листья под порывом сильного ветра, остаётся лишь сиюминутное слепое неистовое обожание. Не верю, он шутит, он нарочно дразнит меня! Разве можно так целовать, если не любишь по-настоящему, один раз и на всю жизнь?.. Поцелуй всё длится, и Лина чувствует, как ноги подкашиваются. Ещё чуть-чуть и она потеряет сознание. С огромным трудом оторвавшись от настойчивых требовательных губ, девушка собирается с силами и делает шаг назад.
– Макс, я пойду. Мне ещё методичку сегодня допечатывать.
– Пока, – Макс тут же возвращается к столу и пробует паяльник. Оказывается, он его и не выключал.
Лина закрывает за собой дверь и глубоко вдыхает, как будто только что вынырнула. Ноги всё ещё дрожат. Вверх по лестнице, осторожно, крепко держась за перила, вот так. Вроде, отпустило. Входит в лаборантскую, занимает привычное место за пишущей машинкой, пытается сосредоточиться на работе, прилежно разбирает каракули на черновике профессора, превращает их в стройные ряды букв, слов, предложений.