Мы снимаемся в кино.
Если вам заняться нечем,
И закралась в сердце грусть,
То вам скажет "Добрый вечер!"
Наш театр "Зелёный Гусь".4
Слова придумал Зяма. Песенка получилась милая, всегда принимается публикой на "ура". Долго пришлось отрабатывать движения незамысловатого танца. Когда на сцене больше десятка артистов делают что-то синхронно, самые простые па приходится повторять снова и снова, добиваясь лёгкости и непринуждённости.
Лина умоталась так, что отказалась пойти домой пешком, хотя Севка набивался в провожатые, да и погода располагала: тихо, минус десять, лёгкий снежок. Нет, только не сегодня, на троллейбус и домой, наскоро поужинать и провалиться в сон. Но отдохнуть толком не получилось, тревожные сны с мутными несвязными сюжетами наползали тяжкими свинцовыми тучами и будто придавливали к кровати, не давая дышать. Что-то снилось плохое, страшное, Лина просыпалась среди ночи несколько раз, потом долго ворочалась, мысли лезли в голову какие-то сумрачные, тоскливые. Встала с постели, будто пыльными мешками избитая, с острым предчувствием беды. Но привычные утренние хлопоты и сборы на работу отодвинули ночные впечатления, а лёгкий морозец и яркое солнышко разогнали хмарь окончательно. Жизнь продолжается. Скоро концерт, а потом и Новый Год.
Глава 6
Лине позвонила мама. Приготовила к Новому Году коробку со всякими вкусностями, надо поехать забрать. Лучше сегодня, пока муж на смене в таксопарке. Мама часто подкидывает Лине деньги, дарит подарки, снабжает дефицитными продуктами – старается загладить вину за то, что однажды предпочла им с папой молодого таксиста и ушла к нему. Они живут в частном секторе, в большом добротном доме, недалеко от Гали. По советским меркам мама с мужем в полном шоколаде: зарабатывает Фёдорыч, мамин муж, очень хорошо, личные машины меняет каждые два года. Поскольку он хороший механик, каждый автомобиль доводит до идеального состояния и, поездив на нём, продаёт дороже, чем купил.
Мама работает барменом в ресторане "Обь". Хоть зарплата у неё скромная, место весьма доходное, если владеешь некоторыми профессиональными приёмами. Попросту говоря, надуть пьяненького клиента – как два пальца об асфальт. Здесь граммульку не долила, там чуть разбавила, ловкость рук, и никакого мошенничества. Общепит – золотое дно, Клондайк, если к делу подходить с умом. Мама как-то рассказывала Лине о хитростях, которые позволяют ей в конце каждой смены складывать в карман ощутимую сумму. Усушка, утруска, нормы естественной убыли, списание "разбитой" посуды и прочие лазейки позволяют персоналу, даже без откровенного воровства, строго в рамках закона, жить – не тужить, как сыр в масле кататься. Кроме того, поужинать в хорошем ресторане обычному гражданину с улицы не светит, существует система предварительной записи, и попасть в заветный список не так просто. Потому мама имеет доступ к разнообразным дефицитам в магазинах – тем, что продаются только своим. Достаточно назвать место работы, пообещать столик в любой удобный вечер – и двери подсобок, набитых товаром, не предназначенным для свободной продажи, открываются, как по волшебству.
Фёдорыч – мужик прижимистый, не любит, когда деньги из дома утекают, не одобряет постоянные попытки жены много давать дочери. Мама побаивается мужа, откладывает копеечку втихаря, приносит продукты для Лины с работы и тщательно прячет. Каждая передача продуктовых наборов превращается в глубоко законспирированную операцию. Отдавать дочке коробки сразу с работы, среди бела дня, несподручно – могут засечь, ОБХСС не дремлет, и это чревато большими неприятностями, вплоть до уголовки. Конечно, менты с проверками ходят, в основном, свои, прикормленные, но сильно наглеть тоже не стоит – охотников настучать хватает. Торгашей и общепитовцев простой народ и презирает, и одновременно страшно им завидует. Потому среди тех, кому доступ к "кормушке" не светит, регулярно находятся "доброжелатели", готовые расписать художества клятых торгашей на официальном бланке, не стесняясь в эпитетах, со всем пафосом классовой ненависти.
***
Лина ещё днём позвонила Максу и сообщила: сегодня надо зайти домой к маме, чтобы забрать продукты на их общий новогодний стол. Согласился, куда тут денешься. Завалились в дом, раскрасневшись с мороза. Мама тут же захлопотала, накрывая на стол, Лина помогала. Макс украдкой разглядывал богатую обстановку. Да, оказывается, мамаша у Линки упакована, как надо. Странно, что дочка у небедной родительницы одета скромно, хоть и видно, как старается тщательно подбирать наряды и соблюдать какой-никакой стиль. В целом, конечно, нормально она выглядит, пока не напялит свою убогую шубку. Ходить с ней под ручку по центральным улицам не очень хочется, если честно. Не то чтобы стыдно, но как-то не по себе – кажется, все прохожие видят, что она ему не пара. Это навязчивая идея про "не пару" пришла не сразу, не с самого начала, а только сейчас, вдруг, как будто на голову упала. Не нравится эта мысль Максу, вызывает какой-то неприятный внутренний зуд, протест. Ведь тянет его к Линке по-прежнему сильно, так сильно, что дышать без неё тяжело, все мысли только о ней.