Тед ушел к костру и в одиночестве доел похлебку, размышляя над словами андроидов. Каких-либо серьезных возражений против их доводов он подобрать не мог. Он просто хотел жить и не мешать своей жизнью другим, но, как оказалось, этого было мало.
Он вернулся в дом и уже миролюбивым, фактически — просительным тоном спросил:
— Если я вас развяжу, вы уйдете?
— Нас должны эвакуировать, — ответила Линта.
— Я не это имел в виду. Вы оставите меня в покое?
— После получения биологического материала все лица-доноры рано или поздно уничтожаются. Исключений не допускается. Все люди прежней цивилизации будут уничтожены.
— Ясно…
Тед был готов к подобному ответу, и все же у него неприятно защемило в груди: он надеялся, что возможен и другой ответ, как приговоренный к смерти даже во время казни еще надеется на помилование.
— И что дальше? — спросил Тед после минутного молчания, во время которого он попытался просчитать шансы выжить и опровергнуть свои расчеты. — Выведут этих новых людей. И что потом? Какой будет эта новая цивилизация? Чем она будет лучше? Люди будут счастливы? Или это будет кошмар под вывеской «цивилизация-концлагерь»?
— Мы знаем лишь о наших собственных задачах, а не задачах наших создателей. Кто стал бы закладывать в нас такие данные? Вы же не владеете знаниями о своем Творце — к вашим конкретным задачам выживания такие знания не имеют никакого отношения.
— Вообще-то мы строим по ним жизнь.
— У нас нет жизни. У нас есть задачи. Мы существуем от задачи к задаче. Нас создавали не для того, чтобы мы паслись свободными и сами по себе.
— Так вы мне не поможете? Даже после того, что между нами было? — Тед метнул свой последний козырь, хотя и понимал, что для не знающего эмоций робота, то был не стоящий внимания довод, а непонятная, чудная закавыка.
Так и оказалось.
— Не знаю даже, как правильно ответить: «да, не поможем» или «нет, не поможем»… — было ему ответом.
— Хорошо… — сквозь едва шевелящиеся губы задумчиво процедил Тед. — Я пока не буду вас трогать. Только не вздумайте развязаться и преследовать меня. Я приду завтра утром. Тогда и покормлю вас. У вас есть оружие?
— Нет. У Роймонда и Нойджела было по пистолету. Считалось, что этого достаточно.
На всякий случай Тед отогнул палкой полы пиджаков у обоих андроидов. Ни ножей, ни огнестрельного оружия у них не было.
— Коды к вашим чемоданам? — крикнул Тед со второго этажа после безуспешных попыток вскрыть металлические кофры, содержание которых на протяжении нескольких недель занимало его воображение.
Однако ничего ценного или любопытного в чемоданах не оказалось: порошки, смазочные материалы и наборы инструментов, очевидно, предназначавшихся для мелкого ремонта в полевых условиях.
Тед прихватил пару одеял и прикрыл калитку, служившую дверью в нижний этаж дома, подперев ее камнем, чтобы в его отсутствие внутрь не проник какой-нибудь хищник. На андроидов, обтянутых резиновой плотью он вряд ли бы позарился, но вполне мог напакостить и попортить нехитрый скарб, нажитый предыдущим хозяином хижины.
Ночевать в доме, даже с поднятой на второй этаж лестницей, было рискованно: для андроидов отсутствие лестницы серьезным препятствием служить не могло. Однако и вновь лезть на дерево Тед не собирался.
Примерно в полутора милях на юг к обрыву примыкала высящимся отдельно зубом скала, которая когда-то была частью плато, но вследствие то ли сейсмических процессов, то ли эрозии оказалась отделена от него пропастью шириной футов в пятнадцать-семнадцать. Удаляться в южную часть плато Тед не любил, но именно к этой скале он сейчас и направился.
Он знал, что обречен, что лишь оттягивает момент смерти, но отдавать жизнь без борьбы — не в природе живых существ. И этот закон реализовывался в Теде независимо от него самого. Он лишь механически следовал ему, полагая, что действует из простого любопытства — сколько времени ему удастся продержаться до того, как эти твари прикончат его? Сколько дней, месяцев? Кто знает — может, даже и лет? Да, несколько лет он еще с удовольствием пожил бы. Возможно, ему удастся спуститься с плато. Надо будет завтра же исследовать южный участок и выбраться отсюда. Запастись провиантом и тщательно исследовать скалы. И во что бы то ни стало спуститься. Если понадобится — связать из одежды веревку или навалить пологий склон из камней, даже если для этого придется перетаскать и перебросать в пропасть все камни проклятого плато!
А затем отправиться на юг. В Калифорнии — Теду почему-то верилось в это — все по-другому: там нет каннибалов, но там есть отряды самообороны и взаимопомощи. Там бьются с батальонами Классэнов, щеголяющих в совершенно неуместных на поле боя офисных костюмах и метающих в людей камни, палки, а в сражениях у горных ледников — и снежки. И люди берут верх над этими бездушными терминаторами. И Тед будет биться бок о бок с этими прекрасными людьми, лучшими представителями человечества… Но это будет позже. Пока же надо хорошенько выспаться.
Чтобы перебраться на одинокий зуб-скалу, Тед перебросил через отделявшую его от плато пустоту длинную жердину — мертвый ствол молодой тсуги. Чтобы жердина вдруг не покатилась и не сорвалась вместе с ним в пропасть, он зафиксировал ее конец между двумя крупными камнями. Обмотав вокруг тела одеяла и застегнув пиджак, Тед осторожно вполз на жердину и, свесившись с нее, ринулся к цели, как можно быстрее перебирая руками и обдирая икры обхватывавших ствол ног.
На середине пути Теда посетил соблазн так и остаться здесь, чтобы проверить, как скоро силы оставят его и он рухнет вниз. Однако занятная поначалу мысль так же быстро разонравилась ему: самоубийство в его планы не входило. По телу Теда пробежала дрожь, когда он живо представил себе такой конец. Он выругался на себя за подобные идеи и сосредоточенно пополз дальше.
Верхушка скалы представляла собой плоскую округлую площадку диаметром ярдов пять. В центре ее было просторное углубление, в котором можно было устроиться на ночлег без боязни скатиться во сне в пропасть. Тед втянул тсугу на скалу, мысленно отругав себя за то, что не запасся еще парой жердин.
«Если эта деревяшка треснет или решит сбежать от меня в пропасть, мне же отсюда никогда не выбраться! Чем я думал, пока была возможность думать?»
Тед, несколько раз избежавший в течение дня смерти, был подавлен и измотан. И вместе с тем — возбужден картинами великолепного будущего. Он был разбит и не чувствовал ни капли усталости. Как многим хорошо известно, изнеможденный либо перевозбужденный человек вряд ли уснет, однако коктейль из этих двух состояний оказался для Теда снотворным мгновенного действия.
До захода оставалось еще часа два, но Тед провалился в черное чрево сна, едва коснувшись расстеленного на каменном ложе одеяла. Ему не мешали ни бившее прямо в глаза закатное солнце, ни взвизгивания птах, гоняющихся за улепетывающим из последних сил ужином, ни походная жесткость постели…
Куница уже поджидала его, нетерпеливо подрагивая хвостом и нервно принюхиваясь к каждому порыву ветерка.
— Опять ты… — беззлобно прошептал Тед.
Чтобы задобрить ее, Тед бросил ей не освежеванную лапу убитого Роймондом барибала. Куница оскалилась в довольной улыбке, которую Тед, сам не зная почему, принял за прощальную, и потрусила прочь, без усилия волоча медвежью лапу, которая была раза в три больше ее самой.
«А куница-то — тоже робот…» — подумалось ему.
Но уже в следующее мгновенье Теду стало не до нее: он перенесся в дом своей кузины Клэр. Ему снова было шесть лет, и он только что приехал погостить к тете Ингрид, матери Клэр. Он и еще несколько малышей сидели за детским столом в гостиной, а Клэр на правах самой старшей учила их уму-разуму:
— Учтите, милые мои, что, как только вы сами в первый раз накажете своего ребенка, вы автоматически подпишетесь под тем, что родители правы, когда наказывают вас, а вы — не правы. Понятно вам, шкодники? Ты, Билли, обращаешься с техникой методом тыка, и родителям приходится обращаться с тобой методом рыка. Ты — главный шкодник!